Космос как смутное воспоминание - 2
Выпускавшиеся каждый год офицеры военных училищ прибывали на Байконур просто пачками. В штатном расписании космических войск офицеров было больше, чем солдат. Восемь инженеров отделения (при шести солдатах) претендовали на одно место начальника отделения, капитанскую должность. Я редко в жизни встречал столь увлеченных и преданных делу людей. Только что прибывшие лейтенанты с восторгом смотрели на торчащие из-за горизонта усы молниеотводов и спрашивали – это там, там стартовый комплекс? Многие проходили курсантскую практику на космодроме, однако чаще всего это был небольшой северный полигон в Плесецке (основной поставщик офицеров для космических войск – Ленинградский ВИКИ им. Можайского, но приходили также «смежники» из училищ ракетных войск в Харькове, Серпухове, а иногда и офицеры-подводники).
Полноценный старт-стенд, площадка 250, создавался для обкатки нового водородного двигателя супертяжелой ракеты-носителя «Энергия». Выводить большую массу на орбиту на традиционном химическом топливе (гептил), как показал опыт того же Н1 – тупиковый путь, нужно было делать современный водородный движок. То, что сделал отец немецкой «ФАУ-2» Вернер фон Браун для американского лунного «Сатурн-5», 2 из 4 ступеней которого работали на водородном топливе. Задача больше, чем нетривиальная. Жидкий водород тяжело хранить (нужен криогенный центр) и еще тяжелее транспортировать – в смеси с кислородом он дает гремучую смесь, взрывающуюся от малейшей искры. Сто тонн жидкого водорода и четыреста тонн кислорода - стартовая заправка «Энергии». Находящиеся в жидком состоянии газы омывают остов корабля, улучшая его прочностные свойства. Для заливки водорода из бака сначала вытесняют воздух инертными газами – азотом и гелием. Взрыв такого количества топлива – это по мощности Хиросима, разве что без загрязнения окружающей среды; водород - в высшей степени экологичное топливо.
Скорость строительства просто поражала. По космодрому ходили тысячи гражданских специалистов из головных предприятий в Казани, Ленинграде, Куйбышеве, Москве, которые методично сдавали военным все стартовые системы, передавали бесконечные тома с документацией, наполненные огромными чертежами, схемами подключений, назначением пультов управления. Иногда попадались для примера чертежи других стартовых комплексов, которые я рассматривал как карты неизвестных островов из приключенческих романов. В степи валялось огромное количество всяких частей и механизмов от прошлого лунного старта – старые приборы, защищенные фонари освещения. Купол защиты от лунника Н1 стоял в соседнем стройбате в качестве ракушки эстрады. Попадавшиеся на некоторых обломках названия серий приборов веселили – оказывается, вся техника на старом лунном и новом Бурановском старте имела сквозную нумерацию (разработки отделяло более 10 лет)! Плановое хозяйство и одни и те же академические институты, работающие на космическую программу.
1986 – год полноценных автономных испытаний будущей системы. На старт поставили точный макет корабля с настоящими двигателями, но некосмической обшивкой. Проходили полный цикл – закачка топливом, продувка двигателей, слив. В памяти до сих пор - горящий язык пламени из прорванной трубы заправки на экране системы технологического телевидения; автоматика быстро отсекла проблемный участок. В ночь продувки движков весь полигон сидел без света, все забрал на себя старт. Казарма освещалась керосиновой лампой, зато в степи стоял гигантский сноп света: стартовый комплекс с кораблем на нем был освещен всеми шестью вышками со 140 пятикиловаттными светильниками на каждой.
Обилие высокопоставленных чинов со временем перестало быть чем-то из ряда вон выходящим. В одном из 6 залов подземного сооружения, которое мы обслуживали, столкнулся с генерал-полковником Германом Титовым, космонавтом номер 2 и дублером Гагарина в его первом полете в космос. Не хватило наглости попросить автограф – обычно космонавты расписывались прямо в военном билете. Приезжали проверяющие из Москвы, и при словах «Мы люди самого Бармина!» по стойке смирно становились генералы – Бармин, генеральный конструктор стартовых комплексов, был одним из знаменитых замов Королева. В конце концов, приехал сам Горбачев, и для него на гагаринский старт поставили ракету, после убранную. Было это на майские, перед самым первым стартом «Энергии». Зная дурное рвение своих подчиненных, Михал Сергеевич велел не пускать ракету к очередной годовщине, а еще раз все хорошенько проверить после его отъезда. В результате все прошло без сучка и задоринки.
Космическая птичка – «Буран» – видимо, не был готов одновременно с «Энергией», и первый старт нового носителя решили провести без корабля. В этом, кстати, было очень важное принципиальное отличие советской многоразовой программы от американской. При старте «Шаттла» двигатель космического самолета работает, помогая основному баку и двум боковым ускорителям набирать первую космическую скорость. «Энергия» вообще не нуждается в двигателе «Бурана» – тяги основного бака и 4х боковых ускорителей вполне хватает. В результате грузоподъемность больше в разы – от 30 с небольшим тонн у «Шаттла» до 108 в пределе у «Энергии». Причиной взрыва одного из «Шаттлов» были боковые твердотопливные ускорители. «Боковушка» от Энергии оказалась чрезвычайно успешной традиционной жидкотопливной ракетой и под именем «Зенит» летает по сей день как носитель среднего класса.
Первый старт был намечен с космическим блоком «Полюс-К» в качестве нагрузки. Для старта было решено использовать стендовый комплекс – площадку 250, как более готовую (на 110й заканчивался монтаж правого старта, а фермы и системы, предназначенные для посадки экипажа и отсутствующие на 250й, были в этот раз не нужны). Вывоз «Энергии» с «Полюсом» на старт состоялся в ночь с зимы на весну – 28 февраля 1987, и сопровождался совершенно диким снегопадом. Впрочем, что такое непогода рядом с кораблем со стартовой массой 2000 тонн. При полностью штатном поведении всех систем корабль должен был уйти в космос через 28 дней. Однако тесты, задержки, довели время пуска до мая. Еще бОльшие задержки потребовали бы убрать корабль снова в МИК и разбираться с проблемами уже там. В результате старт был намечен на 15 мая.
В этот день эвакуировали всех. Все сооружения в радиусе поражения закрыли на замок - весь личный состав выдвинулся пешком на удаленную площадку, прочь за 10-километровую зону вокруг старта, опыт испытаний Н1 был учтен. Между площадкой, где мы провели в безделии все 15 мая и стартовым комплексом, видимо, была какая-то низина, и стартовый комплекс с кораблем на нем был виден, как на ладони. Целый день ничего не происходило.
В шесть вечера под громадой корабля произошла вспышка огня. «Энергия» начала плавно подниматься вверх, сопровождаемая нереальной красоты пламенем пылающего водорода абсолютно белого цвета. Красавец-корабль ушел в небо почти бесшумно, оставив небольшой шлейф тумана.
На следующий день на Байконур пролилась вся летняя норма дождя.
В один из этих дней ЦТ СССР впервые показало старт корабля и открыло тот факт, что у нас есть еще стартовые площадки, кроме гагаринской. Камера так и была расположена, чтобы в фокусе знаменитой «двойки» на горизонте были видны огромные сооружения стартов «Энергия-Буран».
Через неделю я демобилизовался. Сослуживцы везли домой сувениры - покореженные куски металлических конструкций стартового комплекса, опаленные улетевшей ракетой.
Еще через полтора года - день в день после первого пуска – «Энергия» с «Бураном» стартовала в беспилотном режиме. Корабль дважды облетел Землю и сел на аэродром «Юбилейный» всего в 5 километрах от старта. Запасные посадочные полосы на Камчатке и в Крыму под Симферополем также могли принять космический челнок. Но больше полетов не было.
В мае 2002 года на Байконуре обвалилась крыша брошенного сборочного комплекса на площадке 112, похоронив под собой последнюю действующую модель корабля «Буран», гордости и вершины советской космической программы.
Мне больно.
Опубликовано 13.04.2018