Данные для CIO

Тысячи лет человечество придумывало различные способы хранения информации. Материалы были разные. Камень, папирусы, глиняные и деревянные дощечки, и наконец, бумага. Но в XXI веке все изменилось. На смену традиционным хранилищам пришли облака. Сегодня уже никого не удивишь, что одни данные компании находятся в американском ЦОДе, другие в индийском, а третьи только на внутреннем сервере. О том, какие технологии будущего мы можем увидеть уже сегодня, о том, как стать клиентом банка за несколько минут, о дронах в сыроварне, о прозрачности цифрового мира и, конечно, о планах компании в России нам рассказали Джоел Рейч (Joel Reich), исполнительный вице-президент по продуктам компании NetApp, и Александр Валнер (Alexander Wallner), старший вице-президент NetApp в регионе ЕМЕА. Встреча состоялась в Берлине, во время ежегодного форума NetApp Insight.

В выступлениях ваших спикеров постоянно звучит термин Data Fabric. Что он означает?

Джоел Рейч: Постараюсь объяснить. Data Fabric — это комплексный подход к управлению и предоставлению данных организации, вне зависимости от того, где они находятся. Раньше работать с ними было проще, поскольку вы сами хранили все сведения в одном-двух ЦОДах, когда нужно, их находили и забирали, и данных было заметно меньше. Сейчас ситуация изменилась, объемы информации многократно увеличились и вопросы ее хранения стали намного сложнее. Появилась задача построить своеобразный мост между существующей инфраструктурой и внешними ресурсами, которые необходимо получать и эффективно использовать. Data Fabric и становится таким мостом, соединяющим внешние ресурсы с внутренней инфраструктурой. Да, это термин, придуманный нашей компанией и отражающий наше видение работы с данными.

Какие новые инструменты вашей компании мы увидим в ближайшее время?

Джоел Рейч: Судя по запросам наших пользователей, они предпочитают решения, позволяющие одновременно работать в облаках и в своей инфраструктуре. Люди хотят знать всю историю данных, когда они появлялись и изменялись. Видеть полную картину. Над такими высокоуровневыми инструментами продолжает работу компания NetApp.

Несколько лет назад в нашем журнале обсуждалась тема Tomorrow’s Technologies Today. Российские CIO предлагали свои версии. А вы можете назвать завтрашние технологии, известные уже сегодня?

Александр Валнер: Думаю, в первую очередь это облака. И важно выбрать путь, по которому мы к ним придем, ведь многие еще находятся в поиске такого пути. Другими словами, технологии уже способны повсеместно использовать облако, но люди пока не готовы. Следующее этап — третья платформа и наступление эпохи «Интернета вещей». Сюда можно, например, отнести беспилотные автомобили, передающие информацию в ЦОДы о дорожной ситуации. Эти данные важны, скажем, для страховой компании. То же относится и к Big Data. У нас есть большой объем информации, и мы пытаемся разобраться, что с ней делать. Расскажу об одном интересном случае. Когда я был с дочкой в Лондоне, мы решили сходить в театр, и я стал искать в «Гугле» билеты, вводя разные запросы. Буквально через несколько минут получил предложение от одного из театров. Причем письмо пришло на мою рабочую почту. Я был шокирован. Да. Мы живем в прозрачном мире, где приватность становится весьма относительной и где о тебе знают всё. Но, с другой стороны, я считаю это одним из самых правильных способов использования данных. Финансовые, страховые и другие компании могут повышать уровень обслуживания клиентов. И хотя нас это порой раздражает, надо признать, что именно так выглядят завтрашние технологии.

Джоел Рейч: Для того чтобы ответить на ваш вопрос, начну издалека. Одна из основных особенностей облаков — их неравномерное распределение. Хочу вспомнить фразу известного фантаста Уильяма Гибсона: «Будущее уже здесь, просто оно неравномерно распределено». Эта цитата отлично характеризует текущее состояние облаков. Четыре года назад правительство Австралии заявило, что прекращает строить ЦОДы, а все данные будут храниться в облаках. Сегодня наши австралийские клиенты используют инструменты Data Fabric, помогая нам совершенствовать дизайн и функционал продукта. То есть уже сейчас они работают с завтрашними технологиями. Также очень неравномерное распределение наблюдается и в США. Есть высокотехнологичные штаты, где облака широко распространены, где существует понимание их перспектив и возможностей и большое внимание уделяется вопросам информационной безопасности. А в других местах все с точностью до наоборот, очень слабое распространение облачных сервисов. Та же ситуация и во Франции, Германии, Великобритании и других странах. Кроме того, существуют законы хранения данных. Например, персональные медицинские данные граждан Германии могут храниться исключительно на территории этого государства. И, например, компания «Амазон» строит для этого ЦОДы в Германии. Но на случай сбоя резервная копия данных будет оставаться в Нидерландах, что формально незаконно. Поэтому в той же Германии многие не могут использовать облака, поскольку таким образом нарушат законодательство. Можно сказать, что в одних странах будущее уже наступило, а в других оно наступит лет через пять. Среди тех, кто сегодня использует завтрашние технологии, я могу назвать нашего партнера, австралийскую компанию TechnologyOne, разработчика ПО. Их прежний CIO, который теперь работает в должности CIO IBM, сказал следующее: «Вся наша архитектура будет находиться в облаках. Мы станем хранить все данные в облаке «Амазона» с помощью инструментов Data Fabric, а наш старый ЦОД пригодится для резервных копий». Это к вопросу о завтрашних и вчерашних технологиях.

В каком направлении, на ваш взгляд, будут развиваться ИТ в следующие три — пять лет?

Джоел Рейч: Я думаю, основная цель ИТ — ускорить предоставление доступа к информации. И облака сегодня — дешевый способ, позволяющий быстро получать данные, масштабируя ресурсы по мере необходимости. Недавно мне показали, что такое инновационный немецкий банк. Какие инновации могут быть в банке, удивился я. Это ведь самый консервативный бизнес. Однако меня разубедили. В банке нет отделов по работе с клиентами, нет физических отделений. Взаимодействие происходит следующим образом. Ты скачиваешь приложение на свой смартфон, регистрируешься, предоставляешь доступ к камере. Банковский менеджер в онлайне просит тебя ее включить, делает твою фотографию и предлагает показать в камеру удостоверение личности. Ты показываешь, и он его сканирует. Через 30 секунд ты уже клиент банка. В течение последних 30 дней у этого банка появилось два с половиной миллиона новых пользователей. Думаю, бизнес будут двигать вот такие решения по предоставлению доступа к информации. Вообще это очень важный аспект. Если в Германии уже существует налаженная инфраструктура, то в других странах дело обстоит не так хорошо. Поэтому большим спросом начнут пользоваться мобильные технологии. Например, национальная инициатива «Цифровая Индия», которая предполагает, что у всех сегодня уже есть мобильный телефон. И в нем можно хранить, в частности, историю болезни, чтобы при визите в клинику, врач мог получить всю информацию о здоровье пациента. Одновременно вся информация будет находиться в облаке, а с любого телефона можно получить к ней доступ.

Согласно российскому законодательству персональные данные граждан должны храниться на территории РФ. Как в этом случае будет решаться вопрос с использованием облаков? Ведь периметр не закроешь. Если мы говорим о таких облаках, как у «Амазона».

Джоел Рейч: Думаю, что это решится так же, как в Германии, где провайдерами являются либо местные компании, либо международные, которые смогут объяснить, как и где они будут хранить данные. Иностранный бизнес, приходя в другое государство, должен понимать, зачем он пришел. Цели должны быть четко определены, и непременно соблюдаться местное законодательство. Соответственно, будут договариваться. В течение всего времени, пока мы создавали Data Fabric, у нас накопился огромный опыт, связанный с приватностью данных. Наш юридический департамент находится в постоянном контакте с департаментом разработки, чтобы создаваемые продукты удовлетворяли всем требованиям законодательства. Наверняка вы помните технологии, которые относились к политике, — технологии шифрования данных. Во времена Рональда Рейгана мы не могли поставлять их в СССР, так же как и в СССР, вероятно, существовал аналогичный запрет. Некоторые проблемы остались и сегодня, так что не всегда решение о запуске продукта принимают инженеры, зачастую это делают юристы.

Известный международный консультант, автор книги «Что хочет бизнес от ИТ?» Терри Уайт в интервью нашему журналу рассказал, что нередко вместо хранилищ строят кладбища данных. Их просто «хоронят». Как, на ваш взгляд, можно классифицировать критичные и некритичные данные, чтобы этого избежать? Как определить нужность или ненужность информации? Каковы критерии отбора?

Александр Валнер: Считаю, что это самый главный вопрос, который сегодня стоит перед CIO. Мне-то легко сказать вам, например, что ваши критичные данные находятся на вашем локальном сервере. А некритичные — в облаке. Но что такое «критичные данные»? Мне кажется, самая сложная задача — приоритизация данных. Спросите десять человек в вашей компании, какие данные важны, и получите десять абсолютно разных ответов. Какая нужна скорость доступа, скажем, к архиву? Почта – это критично? Пока вы не приоритизировали данные, вы не сможете разобраться, что важно, а что нет.

Джоел Рейч: Книгу я не читал, но точно знаю, что хочет бизнес от ИТ. По поводу вашего вопроса: основной принцип, который нужно понимать, — то, что данные неравноценны. С ростом количества разбирать их вручную уже невозможно. У нас есть продукт NetApp StorageGrid WebScale — облачное хранилище, где классифицируются данные. Можете хранить, например, четыре копии ваших данных. Причем вы определяете, где они будут размещены и сколько вы заплатите. Так, 60-дневный доступ к одной копии может быть быстрым и дорогим, а другие копии будут в течение пяти лет находиться на удаленных серверах, и это окажется дешево. Через пять лет информацию уничтожат. Но если вдруг она понадобится для судебного разбирательства, можно изменить условия хранения.

Глава Сбербанка Герман Греф недавно сказал: «Проблема взаимоотношений с ИТ-департаментом — большой вызов для всех компаний. ИТ-департаменты должны быть уничтожены». Согласны ли вы с этим утверждением?

Александр Валнер: По-моему, это очень провокационное высказывание. Скорее всего, он имел в виду, что мы должны изменить взгляд на ИТ — от структуры, занимающейся электронной почтой пользователей, к системе, поддерживающей бизнес. Свое представление о том, чем должен заниматься ИТ-директор и его департамент, оставьте в прошлом. Вероятно, роли CIO и его подразделения изменятся, но сама структура останется.

Конечно изменится. Потому что меняются вызовы времени. На ваш взгляд, с какими вызовами сегодня сталкивается CIO?

Александр Валнер: Я думаю, что главный вызов для CIO — быть двигателем инноваций. От взаимодействия CIO и CEO зависит сегодня позиция бизнеса на рынке. ИТ — это возможность уменьшить затраты благодаря оптимизации бизнес-процессов. Хочу привести пример швейцарской сыродельной компании. Ее владелец сказал мне при встрече, что его фирма является лидером в «Интернете вещей». «Какое отношение к «Интернету вещей» имеет производство сыра?! — удивился я. Оказалось, в помещениях, где зреет сыр общей стоимостью 30 миллионов евро, работают только роботы и дроны. Роботы полируют сыр, а дроны мониторят его состояние. Ни одного человека там нет. ИТ в данном случае, по словам владельца компании, дают конкурентное преимущество в экономии 10–15% затрат на производство сыра. Это хороший пример оптимизации расходов с помощью ИТ на рынке с низкой маржинальностью и абсолютно инновационный подход к традиционному производству. ИТ меняют и методику работы, и мировоззрение. Если бы я как СЕО задал вопрос своему CIO о том, что нужно сделать, чтобы быть гибче, быстрее, экономнее, чтобы повысить лояльность наших клиентов, а он не смог ответить мне на эти вопросы, нам пришлось бы расстаться. Это большой вызов для CIO. Методы, которые они использовали при взаимодействии с бизнесом в последние десять лет, больше не эффективны. Изменилось мышление, происходит глобальная трансформация. И CIO приходится сейчас труднее, чем другим.

Один из наших спецвыпусков назывался «DoYou Speak Business?». Тема взаимопонимания ИТ-директора и бизнес-руководителей по-прежнему актуальна. Как вы считаете, должен ли CIO говорить на языке бизнеса?

Александр Валнер: К сожалению, большинство CIO сегодня не владеет языком бизнеса. И по этой причине многие компании нанимают CDO — директора по цифровым технологиям. Его приглашают, чтобы провести цифровую модернизацию компании, поскольку CIO не может этого сделать. CIO и CDO находятся примерно на одном уровне и подчиняются, как правило, CFO — директору по финансам. Мне кажется, ИТ-директор завтрашнего дня должен быть «два в одном» — и CIO и CDO. Потому что, на мой взгляд, разделение очень опасно. Я хотел бы видеть больше CIO, которые напрямую подчиняются генеральному директору. Пока работа идет по следующей цепочке: пользователь обращается к CIO, тот идет к СFO, а директор по финансам уже (в зависимости от бюджета) — к генеральному.

ИТ-директора российских компаний пока с осторожностью используют облака. Преимущественно частные, иногда гибридные. Это связано в том числе и с угрозами информационной безопасности. Какие аргументы в защиту облаков вы можете привести?

Джоел Рейч: Если бы пять лет назад я собрал полный зал американских CIO, у них были бы точно те же вопросы и опасения. В США нет такого количества ИБ-специалистов, чтобы хватило на каждую компанию. Но у «Гугла», «Амазона», «Майкрософта» и других достаточно ресурсов, чтобы привлечь ИБ-профессиналов. И эти компании могут позволить себе большие финансовые вложения в обеспечение ИБ. Если какой-либо небольшой бизнес собирается перенести свою инфраструктуру в облако, то вначале он закажет аудит облачного провайдера у независимого эксперта. И только получив аудиторское заключение, отдаст свои данные. Это гарантия безопасности. Таким путем в США облака и развивались.

Александр Валнер: Требования законодательства — причина, по которой NetApp активно сотрудничает с российскими провайдерами, предоставляющих облачные услуги. Мы заинтересованы, чтобы данные российских компаний хранились локально, то есть на территории России. Персональный подход позволяет в основном убрать страх и недоверие к облакам.

В кризис, в условиях сокращения ИТ-бюджетов, многие ИТ-решения становятся роскошью. Как, с одной стороны, обеспечить эффективность бизнеса, а с другой — минимизировать затраты на ИТ?

Александр Валнер: Эти сложные вопросы мы обсуждаем с нашими клиентами каждый день. Вам нужно делать теперь больше за меньшие деньги. Мы видим, что компании вкладывают часть оборотных средств в инновации. Больше эффективности, а при этом меньше финансов, людей. Конечно, помогает автоматизация. То, что раньше выполняли 30 человек, теперь сделает пять. И на инновации можно использовать средства, которые прежде пошли бы на зарплату 25 работников. Хотя бы частично. А еще мне очень нравится шутка трейдеров: «Бюджет не пропал. Он просто в другом месте. И нам нужно его найти». Думаю, бизнес не тратит теперь меньше денег на ИТ. Он сократил расходы на классические ИТ. Как говорится, нельзя заработать деньги на бэкапах.

Но в России сейчас достаточно сложная экономическая ситуация. Многие ИТ-проекты заморожены. Бизнес очень осторожен в прогнозах.

Джоел Рейч: Согласен. В последние три года России пришлось столкнуться с трудностями. Но, на мой взгляд, сейчас у вас происходит восстановление. Именно об этом говорят цифры наших исследований. Мы успешно работаем на вашем рынке, хотя пришли на него сравнительно недавно, всего 10–12 лет назад. И видим, что уже появляются позитивные тренды. Вообще, кризис — время для инноваций. Ведь когда у вас все хорошо, вы не думаете, как поменять жизнь. Но как только денег становится меньше, вам приходится переосмысливать свое поведение, становиться гибче, умнее. То же касается и бизнеса. Бизнес должен понять, что он должен изменить, в том числе и с точки зрения ИТ. Есть хорошее изречение: «Не стоит упускать хороший шанс, который дает хороший кризис».