Анархия — мать...
Автор
Александр Куприянов
В мае–июне этого года тема «Интернет и государство» возникала в медийном пространстве как-то особенно часто
Во все времена, начиная с Древней Греции и до наших дней, появлялись личности, течения мысли и действия, стремившиеся не к замене одной власти другой, а к полному уничтожению власти, завладевшей общественными учреждениями, не создавая вместо нее никакой другой власти (1).
В мае–июне этого года тема «Интернет и государство» возникала в медийном пространстве как-то особенно часто.
В разгар питерских белых ночей Герман Греф наделал изрядного шума троллинговым стилем управления панельной дискуссией на XVI Международном экономическом форуме (2) : «Выход из управленческого тупика: мудрость толпы или авторитарный гений». Его фраза: «Вы говорите страшные вещи — вы предлагаете передать власть фактически в руки населения» — получила мгновенное вирусное распространение в Сети. Почти в те же дни в Москве в рамках программы «Медиа будущего» сходная проблематика, но без участия российского чиновничества и в ровно противоположной тональности обсуждалась при участии Мануэля Кастельса (3), социолога мирового класса в области информационного общества и проблем глобализации.
С улыбкой можно отметить, что в выступлениях на моей секции прошедшего в мае конгресса СоДИТ «Российские просторы», слово «анархия» в подходящем контексте прозвучало на неделю раньше, чем оно возникло в статье Альфреда Коха (4) «Анархия — мать порядка».
Действующий российский министр Михаил Абызов в статье, посвященной открытому правительству (5), старательно избегал исторических параллелей, вероятно, дабы не расходовать добрую половину газетного пространства на отмежевание от «цыпленка жареного» и «революционных матросов». Но уже в первой фразе по-деловому четко сформулировал проблему: «И мировая, и российская практика показывают, что модель управления, основанная на противопоставлении «государства» и «граждан» как «управляющих» и «управляемых», себя исчерпала».
Подобная активность отчетливо демонстрирует как злободневность самой темы, так и ее осознание достаточно широкими кругами политиков, социологов, специалистов новых медиа и информационных технологий. После «арабской весны», лондонских 2011-го года погромов, движений Occupy, распространившихся с Уолл-стрит по всему свету; Болотной и иных российских площадей, на которых выступала в последний год оппозиция, стало невозможно игнорировать общественные изменения, родовспомогателем которых оказались ИТ-произведения: Facebook, Twitter, YouTube, IM в гаджетах Blackberry и т.д.
Технологии определили не только физиономию народных движений в арабском мире, форму и масштабы британских погромов, но и в значительной степени создали условия для самого их возникновения.
Всенародный Интернет
Анархизм родился среди народа, и он сохранит свою жизненность и творческую силу только до тех пор, пока он будет оставаться народным.
Созданный как обитель научной элиты, распространяясь по земному шару, Интернет превратился в новую среду обитания всего человечества, прописавшись, в том числе, и в нищих лачугах.
Интеллигентная по первоначальному составу Сеть быстро заполонялась самыми разными людьми. Ее народонаселение пополнилось низшими классами, включая люмпенов не только Лондона, тех самых, которые, по мнению Михаила Бакунина, есть движущая сила революции. Статистические данные достаточно красноречиво это показывают. Уровень доступности широкополосного Интернета в мире превысил 33%, в Северной Америке — 80%, в Европе — 62%, в России — 45%.(6)
Север Африки расцвел революциями при уровне проникновения Сети около 40% (исключая Ливию, которая — особый случай по целому ряду причин).
Смартфонов на душу населения в США — 35%, в России — 18%, что обеспечивает высокий уровень мобильности доступа к современным услугам связи. К 2015 г. 98% американцев будет охвачено высокоскоростными беспроводными Интернет-соединениями.
Виртуальное пространство становится, таким образом, средой обитания всего народа, всех его слоев, а не только креативного класса, как пятнадцать–двадцать лет назад. В нем по-новому перекраивается сложившаяся столетиями карта социальных взаимодействий.
Нетократия?
Если вы вглядитесь в жизнь современных цивилизованных народов — книги не говорят об этом, но присмотритесь к жизни, — вы увидите, что господствующее стремление нашего времени есть стремление к образованию тысяч всевозможных союзов и обществ для удовлетворения самых разнообразных потребностей современного человека.
Исходные посылки преобразования общественных отношений в эпоху освоения человечеством киберпространства были описаны на заре текущего тысячелетия в известной книге А. Барда и Я. Зодерквиста (7) :
«Старые добрые мифы либерализма, выборной демократии и гражданского общества базируются на ошибочном утверждении, что эти институты раз и навсегда, вне всяких сомнений, являются наилучшими из возможных структур, которые нельзя ни оспаривать, ни пересматривать.
Едва ли можно заблуждаться сильнее! Ключевое слово здесь — Сеть. Когда мы вступаем в новую фазу исторического развития, при которой социальные сети перестают играть вспомогательную роль, а вместо этого доминируют в общественном развитии, то его предпосылки существенно меняются».
Однако предложенные авторами позитивные конструкции общественного устройства оказались слишком легкой мишенью для критики. Новая социальная система возникнет и уже возникает в живом творчестве народов мира. Некоторые характеристики текущих изменений успели достаточно внятно проявить себя, иногда болезненно.
Дистанция власти
Мы так много учились и читали о необходимости власти, так запуганы и боимся самих себя (христианство) и еще более того «неразумной толпы» (история), мы так много наслышаны об ужасах бунтов, беспорядков «хаоса», «анархии», что мысль безвластия нас пугает с первого раза.
Исследуя по заказу многонациональных корпораций межкультурные различия разных народов, голландский ученый Герт Хофстеде выделил пять основных параметров, характеризующих национальные культуры (8) :
• Дистанция власти (PDI);
• Индивидуализм (IDV);
• Мужественность/напористость (MAS);
• Избегание неопределенности (UAI);
• Стратегическое мышление (LTO).
Дистанция власти — степень неравенства между людьми по вертикали системы управления, которую население данной страны считает допустимой или нормальной. Низкое значение PDI соответствует относительному личному равенству, а высокое — заметному неравенству, по известной поговорке «я начальник — ты дурак».
Российской национальной культуре свойственны относительно высокие уровни дистанции власти и избегания неопределенности, коллективизма, как противоположности индивидуализма, что легко видеть на рис.1.
Рисунок 1.
Интересно, что россияне, переселившиеся в другие страны, довольно легко приспосабливаются к новому культурному окружению, изменяя личные значения параметров на свойственные данной среде обитания, за исключением уровня коллективизма. IDV сохраняет исходное значение (9) . Таким образом, величина дистанции власти укоренена в действующей социальной системе, а общинность — в индивидуальной культурной матрице. Поэтому сокращающая PDI смена общественной конструкции на нечто более сетеподобное может произойти в России довольно быстро, без надломов.
В сетевых взаимоотношениях также формируется собственная иерархия, однако она — почти плоская, подвижная, с относительно неустойчивым лидерством, при этом дистанция власти близка к нулю (10), почти как в бакунинской/кропоткинской Анархии.
Быстро привыкая к низкому PDI в Сети, люди переносят складывающийся в ней тип взаимодействий в реальный мир. Возникающий при этом конфликт разрешается тем болезненней, чем выше дистанция власти в соответствующей культуре, как, например, в арабском мире или в России.
Креативный класс
Мы можем считать, что одержали победу, по крайней мере, в одном пункте: теперь уже часто признают, что у анархиста есть некоторый идеал — идеал, который даже находят слишком высоким и прекрасным для общества, не состоящего из одних избранных.
Застрельщиками египетской «весны» стали айтишники. Мученик борьбы против действующего режима Khaled Mohamed Saeed и явный лидер разрушившего существующую систему народного восстания Ваэль Гоним (Wael Ghonim) — ИТ-специалисты по образованию и роду деятельности. Многочисленные исследователи и медиа-специалисты были поначалу откровенно обескуражены тем, что участники наиболее мощного и популярного движения We are all Khaled Saeed после победы революции не занялись строительством новой государственно-партийной системы страны. Один из ста самых влиятельных людей мира 2011 г. по версии Time, Ваэль Гоним, уйдя из Google, вполне по-анархистски создал собственную неправительственную организацию и, судя по текущему развитию событий в Египте, поступил более чем разумно.
Изменение содержания труда и производственных отношений привело к формированию на этой почве креативного класса, объединяющего около 30% занятых в постиндустриальной экономике США и включающего по Р. Флориде (11) суперкреативное ядро (научные работники, инженеры, преподаватели, исследователи, работники других творческих профессий) и креативных профессионалов (рабочих индустрии знаний).
Мы с вами, как и почти все айтишники, хоть египетские, хоть российские, как раз и относимся к этому самому суперкреативному слою. Судя по всему, именно этот класс и его ядро интеллектуально лидируют в процессе преобразования разогретого современными технологиями и разочарованного финансовыми кризисами общества.
* * *
В последние два–три года творчество истории заметно переместилось на улицы и площади столиц мира. Правительства ищут устойчивые варианты собственного сетевого присутствия и обретения нетократических власти и влияния, в том числе через механизмы «открытого правительства». Государства борются между собой, стремясь инструментами киберпространства обрести конкурентные преимущества в Сети. А тем временем многие ее обитатели рассуждают: «You have a laptop, I have a laptop. Why we need government?».
Сформировалось активное гражданское сопротивление сложившейся глобальной системе господства финансового и транснационального капитала. Это — явный сигнал необходимости создания альтернативы господствующим экономическим, социальным, политическим ориентирам развития человеческой цивилизации.
Все шире распространяется осознание неизбежности глобального преобразования и серьезного реформирования рыночных отношений и массового общества в XXI веке. Оно реализуется в новой технологической среде живым историческим творчеством народов, в симфонии идей с отчетливо выраженной анархической тональностью.
Ссылки:
(1) Здесь и далее курсивом выделены цитаты из работы Петра Кропоткина «Современная наука и анархия».
(2) Филипп Стеркин. «Греф: политики хотят отключить Интернет». «Ведомости» от 22.06.2012.
(3) Мануэль Кастельс . «Все правительства, включая и российское, ненавидят Интернет». РБК daily от 02.06.2011.
(4) Альфред Кох. «Анархия – мать порядка». 25.05.2012.
(5) Михаил Абызов. «Управление без иерархии». «Ведомости» от 25.06.2012.
(6) Internet World Stats
(7) А. Бард и Я. Зодерквист. «Нетократия». 2002.
(8) Geert Hofstede. Culture's Consequences: International Differences in Work-Related Values. December, 1983
(9) Filipp Sapienza. Hofstede's Dimensions and Culturally Heterogeneous Users: A Brief Report Of Russian-Americans. 2008.
(10) Michael L. Morgan. A comparison of hofstede's power distance index and webber's church preference scores between christian and non-christian bloggers: church formation in a secondary orality culture (Geert Hofstede, Malcolm Webber). Doctoral Dissertation. Regent University 2004. ISBN:0-496-02609-7.
(11) R. Florida. The Rise of the Creative Class. And How It's Transforming Work, Leisure and Everyday Life. 2002.
В мае–июне этого года тема «Интернет и государство» возникала в медийном пространстве как-то особенно часто.
В разгар питерских белых ночей Герман Греф наделал изрядного шума троллинговым стилем управления панельной дискуссией на XVI Международном экономическом форуме (2) : «Выход из управленческого тупика: мудрость толпы или авторитарный гений». Его фраза: «Вы говорите страшные вещи — вы предлагаете передать власть фактически в руки населения» — получила мгновенное вирусное распространение в Сети. Почти в те же дни в Москве в рамках программы «Медиа будущего» сходная проблематика, но без участия российского чиновничества и в ровно противоположной тональности обсуждалась при участии Мануэля Кастельса (3), социолога мирового класса в области информационного общества и проблем глобализации.
С улыбкой можно отметить, что в выступлениях на моей секции прошедшего в мае конгресса СоДИТ «Российские просторы», слово «анархия» в подходящем контексте прозвучало на неделю раньше, чем оно возникло в статье Альфреда Коха (4) «Анархия — мать порядка».
Действующий российский министр Михаил Абызов в статье, посвященной открытому правительству (5), старательно избегал исторических параллелей, вероятно, дабы не расходовать добрую половину газетного пространства на отмежевание от «цыпленка жареного» и «революционных матросов». Но уже в первой фразе по-деловому четко сформулировал проблему: «И мировая, и российская практика показывают, что модель управления, основанная на противопоставлении «государства» и «граждан» как «управляющих» и «управляемых», себя исчерпала».
Подобная активность отчетливо демонстрирует как злободневность самой темы, так и ее осознание достаточно широкими кругами политиков, социологов, специалистов новых медиа и информационных технологий. После «арабской весны», лондонских 2011-го года погромов, движений Occupy, распространившихся с Уолл-стрит по всему свету; Болотной и иных российских площадей, на которых выступала в последний год оппозиция, стало невозможно игнорировать общественные изменения, родовспомогателем которых оказались ИТ-произведения: Facebook, Twitter, YouTube, IM в гаджетах Blackberry и т.д.
Технологии определили не только физиономию народных движений в арабском мире, форму и масштабы британских погромов, но и в значительной степени создали условия для самого их возникновения.
Всенародный Интернет
Анархизм родился среди народа, и он сохранит свою жизненность и творческую силу только до тех пор, пока он будет оставаться народным.
Созданный как обитель научной элиты, распространяясь по земному шару, Интернет превратился в новую среду обитания всего человечества, прописавшись, в том числе, и в нищих лачугах.
Интеллигентная по первоначальному составу Сеть быстро заполонялась самыми разными людьми. Ее народонаселение пополнилось низшими классами, включая люмпенов не только Лондона, тех самых, которые, по мнению Михаила Бакунина, есть движущая сила революции. Статистические данные достаточно красноречиво это показывают. Уровень доступности широкополосного Интернета в мире превысил 33%, в Северной Америке — 80%, в Европе — 62%, в России — 45%.(6)
Север Африки расцвел революциями при уровне проникновения Сети около 40% (исключая Ливию, которая — особый случай по целому ряду причин).
Смартфонов на душу населения в США — 35%, в России — 18%, что обеспечивает высокий уровень мобильности доступа к современным услугам связи. К 2015 г. 98% американцев будет охвачено высокоскоростными беспроводными Интернет-соединениями.
Виртуальное пространство становится, таким образом, средой обитания всего народа, всех его слоев, а не только креативного класса, как пятнадцать–двадцать лет назад. В нем по-новому перекраивается сложившаяся столетиями карта социальных взаимодействий.
Нетократия?
Если вы вглядитесь в жизнь современных цивилизованных народов — книги не говорят об этом, но присмотритесь к жизни, — вы увидите, что господствующее стремление нашего времени есть стремление к образованию тысяч всевозможных союзов и обществ для удовлетворения самых разнообразных потребностей современного человека.
Исходные посылки преобразования общественных отношений в эпоху освоения человечеством киберпространства были описаны на заре текущего тысячелетия в известной книге А. Барда и Я. Зодерквиста (7) :
«Старые добрые мифы либерализма, выборной демократии и гражданского общества базируются на ошибочном утверждении, что эти институты раз и навсегда, вне всяких сомнений, являются наилучшими из возможных структур, которые нельзя ни оспаривать, ни пересматривать.
Едва ли можно заблуждаться сильнее! Ключевое слово здесь — Сеть. Когда мы вступаем в новую фазу исторического развития, при которой социальные сети перестают играть вспомогательную роль, а вместо этого доминируют в общественном развитии, то его предпосылки существенно меняются».
Однако предложенные авторами позитивные конструкции общественного устройства оказались слишком легкой мишенью для критики. Новая социальная система возникнет и уже возникает в живом творчестве народов мира. Некоторые характеристики текущих изменений успели достаточно внятно проявить себя, иногда болезненно.
Дистанция власти
Мы так много учились и читали о необходимости власти, так запуганы и боимся самих себя (христианство) и еще более того «неразумной толпы» (история), мы так много наслышаны об ужасах бунтов, беспорядков «хаоса», «анархии», что мысль безвластия нас пугает с первого раза.
Исследуя по заказу многонациональных корпораций межкультурные различия разных народов, голландский ученый Герт Хофстеде выделил пять основных параметров, характеризующих национальные культуры (8) :
• Дистанция власти (PDI);
• Индивидуализм (IDV);
• Мужественность/напористость (MAS);
• Избегание неопределенности (UAI);
• Стратегическое мышление (LTO).
Дистанция власти — степень неравенства между людьми по вертикали системы управления, которую население данной страны считает допустимой или нормальной. Низкое значение PDI соответствует относительному личному равенству, а высокое — заметному неравенству, по известной поговорке «я начальник — ты дурак».
Российской национальной культуре свойственны относительно высокие уровни дистанции власти и избегания неопределенности, коллективизма, как противоположности индивидуализма, что легко видеть на рис.1.
Рисунок 1.
Интересно, что россияне, переселившиеся в другие страны, довольно легко приспосабливаются к новому культурному окружению, изменяя личные значения параметров на свойственные данной среде обитания, за исключением уровня коллективизма. IDV сохраняет исходное значение (9) . Таким образом, величина дистанции власти укоренена в действующей социальной системе, а общинность — в индивидуальной культурной матрице. Поэтому сокращающая PDI смена общественной конструкции на нечто более сетеподобное может произойти в России довольно быстро, без надломов.
В сетевых взаимоотношениях также формируется собственная иерархия, однако она — почти плоская, подвижная, с относительно неустойчивым лидерством, при этом дистанция власти близка к нулю (10), почти как в бакунинской/кропоткинской Анархии.
Быстро привыкая к низкому PDI в Сети, люди переносят складывающийся в ней тип взаимодействий в реальный мир. Возникающий при этом конфликт разрешается тем болезненней, чем выше дистанция власти в соответствующей культуре, как, например, в арабском мире или в России.
Креативный класс
Мы можем считать, что одержали победу, по крайней мере, в одном пункте: теперь уже часто признают, что у анархиста есть некоторый идеал — идеал, который даже находят слишком высоким и прекрасным для общества, не состоящего из одних избранных.
Застрельщиками египетской «весны» стали айтишники. Мученик борьбы против действующего режима Khaled Mohamed Saeed и явный лидер разрушившего существующую систему народного восстания Ваэль Гоним (Wael Ghonim) — ИТ-специалисты по образованию и роду деятельности. Многочисленные исследователи и медиа-специалисты были поначалу откровенно обескуражены тем, что участники наиболее мощного и популярного движения We are all Khaled Saeed после победы революции не занялись строительством новой государственно-партийной системы страны. Один из ста самых влиятельных людей мира 2011 г. по версии Time, Ваэль Гоним, уйдя из Google, вполне по-анархистски создал собственную неправительственную организацию и, судя по текущему развитию событий в Египте, поступил более чем разумно.
Изменение содержания труда и производственных отношений привело к формированию на этой почве креативного класса, объединяющего около 30% занятых в постиндустриальной экономике США и включающего по Р. Флориде (11) суперкреативное ядро (научные работники, инженеры, преподаватели, исследователи, работники других творческих профессий) и креативных профессионалов (рабочих индустрии знаний).
Мы с вами, как и почти все айтишники, хоть египетские, хоть российские, как раз и относимся к этому самому суперкреативному слою. Судя по всему, именно этот класс и его ядро интеллектуально лидируют в процессе преобразования разогретого современными технологиями и разочарованного финансовыми кризисами общества.
* * *
В последние два–три года творчество истории заметно переместилось на улицы и площади столиц мира. Правительства ищут устойчивые варианты собственного сетевого присутствия и обретения нетократических власти и влияния, в том числе через механизмы «открытого правительства». Государства борются между собой, стремясь инструментами киберпространства обрести конкурентные преимущества в Сети. А тем временем многие ее обитатели рассуждают: «You have a laptop, I have a laptop. Why we need government?».
Сформировалось активное гражданское сопротивление сложившейся глобальной системе господства финансового и транснационального капитала. Это — явный сигнал необходимости создания альтернативы господствующим экономическим, социальным, политическим ориентирам развития человеческой цивилизации.
Все шире распространяется осознание неизбежности глобального преобразования и серьезного реформирования рыночных отношений и массового общества в XXI веке. Оно реализуется в новой технологической среде живым историческим творчеством народов, в симфонии идей с отчетливо выраженной анархической тональностью.
Ссылки:
(1) Здесь и далее курсивом выделены цитаты из работы Петра Кропоткина «Современная наука и анархия».
(2) Филипп Стеркин. «Греф: политики хотят отключить Интернет». «Ведомости» от 22.06.2012.
(3) Мануэль Кастельс . «Все правительства, включая и российское, ненавидят Интернет». РБК daily от 02.06.2011.
(4) Альфред Кох. «Анархия – мать порядка». 25.05.2012.
(5) Михаил Абызов. «Управление без иерархии». «Ведомости» от 25.06.2012.
(6) Internet World Stats
(7) А. Бард и Я. Зодерквист. «Нетократия». 2002.
(8) Geert Hofstede. Culture's Consequences: International Differences in Work-Related Values. December, 1983
(9) Filipp Sapienza. Hofstede's Dimensions and Culturally Heterogeneous Users: A Brief Report Of Russian-Americans. 2008.
(10) Michael L. Morgan. A comparison of hofstede's power distance index and webber's church preference scores between christian and non-christian bloggers: church formation in a secondary orality culture (Geert Hofstede, Malcolm Webber). Doctoral Dissertation. Regent University 2004. ISBN:0-496-02609-7.
(11) R. Florida. The Rise of the Creative Class. And How It's Transforming Work, Leisure and Everyday Life. 2002.
Опубликовано 29.07.2012