Цифровизационная пандемия и опасности самолечения
Пандеми́я (греч. πανδημία – «весь народ») – эпидемия,
характеризующаяся распространением инфекционного заболевания
на территории всей страны, территории
сопредельных государств, а иногда и многих стран мира.
По современным меркам очень давно, уже более 15 лет назад, в 2004 году Николас Карр выпустил громкую статью («IT Doesn’t Matter» в журнале Harvard Business Review), а затем и книгу («Does IT Matter?») о том, что ИТ превращаются в некую обыденность вроде электричества или водопровода с канализацией. Эти вещи в свое время совершили революцию, но потом стали привычными и более не воспринимаются как конкурентное преимущество. На заре нового тысячелетия ИТ, в частности автоматизация, были на гребне волны, и статья вызвала разнородные отклики – кто-то соглашался, но большинство спорили. Сейчас компьютеры и специальные информационные системы есть у всех, от крупных корпораций до частных предпринимателей. Автоматизация, кажется, покрыла все от заводов до уборщиц в отеле, которые отмечают убранные комнаты на айпадах.
Казалось бы, вот мы и достигли того, о чем писал Николас Карр. Но тут на смену автоматизации пришла цифровизация, которую часто еще называют диджитализацией от английского digital, или цифровой трансформацией, которая пообещала бизнесу не только учет и экономию, но и новые способы заработка денег благодаря информационным технологиям и цифре. И буквально за пару лет из никому не известного слова она, как эпидемия, распространилась по всему миру, по всем отраслям и областям не только бизнеса, но и государственного управления и вообще всем сферам повседневной жизни. Сейчас про цифровизацию и цифровую экономику говорят в вечерних новостях по телевизору и обсуждают в барах и парикмахерских.
Действительно ли это новая промышленная революция и изменение подходов ко всему, что мы знаем, или очередной маркетинговый ход, чтобы выбить деньги на непонятные технологии?
Во время повсеместной автоматизации к материальным потокам, давно отлаженным со времен последней (третьей) индустриальной революции, сбоку прикрепили информационные потоки и сказали, что теперь материальные потоки всегда должны ими сопровождаться, потому что это помогает учету и управлению. Действительно, благодаря автоматизации и появлению информационных потоков повысилась прозрачность и управляемость бизнесом. И на подсознательном уровне все продолжили считать, что материальные потоки гораздо важнее информационных – потому что настоящие деньги там, в материалах. Даже если сервер «полетел», отгрузку можно сделать по бумажным накладным, а в систему ввести позже – на бизнесе это особо не скажется.
Но вдруг мы увидели примеры извлечения денег из чисто информационных потоков. Всем известные примеры Uber – крупнейшего такси без единого автомобиля, booking.com и Airbnb.com – гостиничного бизнеса без гостиниц и квартир и многих других.
Этот «вирус» поразил умы тех, кто зарабатывал деньги на старых материальных потоках. Ведь у них тоже есть информационные потоки, но они денег не приносят. Иногда компании делятся своей информацией с внешней компанией, которая умеет на этом заработать. Никто не заметил, как это произошло, когда сначала информация не стоила ничего, а потом вдруг выяснилось, что на ней можно зарабатывать КОЛОССАЛЬНЫЕ деньги.
Но что такое информация, чем она отличается от данных и от знаний? Что состоит из чего и что из чего следует? Однозначного ответа, кстати, до сих пор нет, и разные источники трактуют эти понятия по-разному, но важно, что люди стали различать данные и знания.
CDO: Геракл или Мюнхгаузен?
Не вдаваясь в определения, знания можно извлекать из данных, но не всякие данные пригодны для извлечения знаний из них. И тогда появились специалисты по извлечению знаний из данных. Первая инкарнация CDO (которые Chief Data Officer) – то есть начальник над данными. Как правило, они вырастали из маркетологов, которые в компании и так отвечали на актуальные для компании, но абстрактные вопросы, вроде «что нужно рынку?», исходя из непонятных наборов данных, имевшихся в распоряжении компании. Они же стали отвечать за все собираемые в компании данные, чтобы они собирались и обрабатывались таким образом, чтобы в дальнейшем из них было возможно извлечь знания.
На хорошо удобренном данными поле информационных технологий появилась вторая инкарнация CDO, которые Chief Digital Officer. Они появились как результат эволюционного развития и взаимодействия CIO и первого CDO. Перед новым CDO была поставлена простая и понятная задача – совершать подвиги. В Древней Греции Гераклу поставили задачу по расчистке Авгиевых конюшен. Геракл придумал инновационный метод очистки конюшен с помощью проточной воды. Так вот, похожими задачами сейчас занимаются CDO, только вместо навоза у них горы данных и бизнес-процессов. И задача у них даже сложнее – не просто вычистить их, а извлечь какую-то пользу и получить прибыль. И делать это день за днем, с девяти до шести.
Был еще один мифический персонаж, который каждый день по графику совершал подвиг – известный всем барон Мюнхгаузен. Его талант в наше время ценится еще выше – он умел рассказать о совершенном им подвиге так, что все вокруг верили в его необходимость, исключительность и незаменимость.
Все современные CDO делятся на Гераклов и Мюнхгаузенов. Одни подвиги совершают, а другие приукрашивают свои рассказы настолько, что отличить правду от вымысла уже не представляется возможным. К сожалению, истории вторых мы слышим гораздо чаще. Подвиг, как и настоящий цифровой прорыв, штука довольно редкая, и поставить ее на поток в каждой компании просто невозможно.
За цифровизацию порой выдают технологии, хотя и полезные, но не являющиеся трансформационными для компании. В крупных компаниях и государственных органах сформировался большой запрос на цифровизацию. Данных компании действительно накопили много, и тенденция накопления идет в геометрической прогрессии. И согласно закону Ф. Энгельса и материалистической диалектике, количество когда-то должно перейти в качество. Но, увы, не всем суждено снять сливки с этого процесса и не все знают, как это делать. Однако хочется всем. Вот и получается, что раз есть спрос на что-то абстрактное и не до конца понятное – найдется уйма жуликов, готовых на нем поживиться.
Революцию делают те, кому нечего терять
Проблема не столько в том, что компании массово верят жуликам и платят им деньги, но и в том, что обесценивается само понятие цифровой трансформации. Под зонтичным брендом цифровизации продают и «Интернет вещей», и блокчейн, и роботизацию, и массу других технологий, которые сами по себе хороши, но они не про трансформацию, а про эволюционное развитие.
Цифровая трансформация – это революция. Когда она приходит, то сметает всех тех, кто развивался эволюционно. Бесполезно автоматизировать бизнес такси, улучшать бизнес-процессы и уменьшать затраты. Когда приходят «Убер» и «Яндекс», они меняют ландшафт и остается под них подстроится или умереть. Никакие блокчейны или датчики в машинах в отдельном таксопарке не спасут его, если он не начнет играть по правилам «Яндекса». Таксопарк может нанять CDO, но это не сделает его более цифровым, чем «Яндекс». Пример «Таксовичкова» в Санкт-Петербурге тому подтверждение.
Цифровая пандемия уже трансформировала несколько секторов экономики, никто не знает, где и когда произойдет очередная трансформация. Но пока история показывает, что приходит она не от промышленных игроков рынка, а как-то из-за угла, откуда совсем не ждешь. Революцию делают те, кому нечего терять.
Опубликовано 27.01.2020