Фейк как оружие массового поражения
Именно с рассмотрения столь напряженной ситуации началась одна из самых эмоциональных дискуссий на ПМЭФ-2025 — «Борьба с фейками. Формирование глобальной инфраструктуры и консолидация усилий».
В зале собрались и дипломаты, и медиаэксперты, и банкиры, и представители международных организаций. Но завязка дискуссии была в другом — в эмоциональном перегреве темы. «Фейк больше не экзотика, а часть жизни», — отметил модератор Алексей Гореславский. Так, масштабы ложной информации уже давно не поддаются подсчету: каждый год появляются новые формы, новые цели, новые каналы. И главное, фейк больше не требует бюджета. Он стал вирусом, который размножается бесплатно и мгновенно.
Какие тренды в дезинформации эксперты видят сегодня, в середине 2025 года? По словам официального представителя МИД России Марии Захаровой, современный фейк — это не дорогостоящая спецоперация, а быстрая и дешевая провокация, способная произвести эффект разорвавшейся бомбы. Одна картинка, одно искаженное высказывание — и вся повестка меняется. Больше не нужно ни архивов, ни подделанных подписей: достаточно выложить старую новость без даты и она может привести к дипломатическому скандалу.
Один из примеров, на котором Мария Захарова сосредоточила внимание, — история про якобы «украденных украинских детей». По ее версии, это не просто фейк, а масштабная и многолетняя информационная кампания, в которой цифры росли лавинообразно: сначала речь шла о сотнях тысяч, потом — о миллионах, теперь в официальных заявлениях фигурируют 20 тысяч. Эта цифра, по словам Захаровой, уже попала в документы ОБСЕ и Европарламента.
Между тем, утверждает она, в рамках переговоров в Стамбуле был передан официальный список из 339 фамилий. Это не «похищенные», а, как подчеркивает МИД, дети, чье местонахождение оказалось неизвестным их родственникам. Подобные случаи в прежние годы решались через уполномоченных по правам ребенка, и нередко дети действительно находились — в том числе возвращались на территорию Украины. Но, добавила Мария Захарова, эта работа происходила параллельно с медийной кампанией, в которой Россия последовательно обвинялась в массовом вывозе несовершеннолетних.
Отдельное возмущение представителя МИД вызвал тот факт, что десятки детей, ранее «приписанных» России, впоследствии были обнаружены в Германии. При этом, как утверждает дипломат, власти некоторых стран Северной Европы затрудняются даже сказать, сколько украинских детей у них сейчас находится. А Польша официально заявляет, что «с радаров» пропали десятки тысяч несовершеннолетних, которые после пересечения границы так и не появились ни в школах, ни в государственных базах. Однако вся ответственность при этом адресуется исключительно Москве.
В качестве примера «апофеоза абсурда» Захарова привела публикацию Globe and Mail с заголовком «ГУЛАГ для украинских детей». Поводом стала Юнармия — молодежная организация, в которую невозможно попасть без согласия родителей и оформленных документов. «И это подается как концлагерь», — возмутилась она.
Фейковая система международных отношений
После выступления Марии Захаровой модератор обратился к западным участникам: если в России ложь и манипуляции стали вызовом на уровне госвопроса, то что происходит с фактчекингом на Западе? Насколько вообще принято проверять информацию — и есть ли спрос на правду?
Сначала слово взял Пепе Эскобар, журналист с 40-летним стажем и без постоянной прописки. Сам он называет себя «пилигримом»: жил и работал на трех континентах, включая Россию, и наблюдает за мировыми медиа со стороны. Его вывод звучал жестко: системы международных отношений сегодня попросту нет. Есть глобальный фейк.
Он уверен, что в редакциях крупнейших западных изданий, от New York Times до Le Monde, еще со времен холодной войны никто особенно не проверял факты. Это были не ошибки, а системная слепота. А сегодня к этому добавился и цифровой контроль. «Силиконовая долина управляет информацией в Европе», — утверждает журналист. Технологические корпорации, по его словам, не просто модерируют контент, но и напрямую сотрудничают с правительствами. Он называет конкретные имена и даже сравнивает их с цифровыми диктатурами. Прозвучало даже: «фашистская мегакорпорация».
Но главное, на чем настаивает Эскобар, — без международной кооперации глобальный Юг (включая Россию) не сможет противопоставить ничего этой системе. Инициатива по глобальному фактчекингу, по его мнению, должна выйти на уровень БРИКС и стать общей политической стратегией.
Немецкий публицист Хуберт Зайпель говорил спокойно, но не менее остро. Журналисты, по его словам, всегда находятся между двух огней: с одной стороны — часть системы, с другой — заложники ее идеологических конструкций. В конфликтных ситуациях они почти неизбежно становятся рупором своей стороны. Особенно если речь идет о воспоминаниях и интерпретации истории — там, где манипулировать проще всего.
Он привел в пример фальсификации времен испано-американской войны конца XIX века, когда один из американских газетных магнатов пообещал: «Вы пришлите фотографии — мы организуем войну». И провел прямую параллель с современными технологиями. Дипфейк, симуляции, подделки видео и синтез речи — все это уже работает и все чаще используется в политике и пропаганде.
«Вы не отличите липовое видео от реального, — предупреждает он. — А значит, любые аргументы могут быть дискредитированы — и любые обвинения выглядеть убедительно». Для Зайпеля это и есть новая стадия конфликта, когда доказательства утрачивают смысл.
Правила исчезли, последствия остались
Информационная война сегодня — это не образ, это реальность. Алексей Гореславский напомнил, что даже в художественных сериалах уже звучат реплики вроде: «На войне правил нет — есть только победа». Он предложил применить эту логику к информационному пространству: фейки — часть наступления, а не сбоя.
Мария Захарова резко возразила: если отказываться от понятий гуманности и международного права даже в войне — это уже не противостояние, а нечто совсем иное. Она напомнила случай с российским летчиком Олегом Пешковым, погибшим при катапультировании. Когда нарушаются базовые нормы обращения с военнопленными, это уже не просто информационная война, а преступление. «Даже у войны есть законы. Если их отменить — мы дойдем до оправдания терроризма», — подчеркнула она.
А вот по мнению сенатора Ирины Яровой, фейк — это не просто ложь, а технологически выверенный инструмент. Кто стоит за ним, кому он выгоден и зачем он вброшен — вот что важно. Сегодня дезинформация, по ее словам, стала глобальной системой. Технологии ускорили распространение, а цели стали куда амбициознее — не просто запутать, а изменить представление о мире.
Она провела параллели с пропагандистскими механизмами времен Первой мировой войны, вспомнила идеологов политического мифа и стереотипов мышления. Но главное, сегодня борьба идет за сознание человека. И если удастся перепрошить сознание — можно лишить народ суверенитета. Яровая обратила внимание на то, как современное право деформируется, как в него внедряются псевдоценности. Историческая правда становится мишенью, потому что она фундамент национальной идентичности. Дезинформация уже превратилась в форму информационного терроризма. И значит, противодействовать ей нужно не одиночными опровержениями, а на системном уровне — не позже, не когда все уже произошло, а до. «Как мы научились бороться с терроризмом, так пора научиться бороться и с фейками», — призвала она.
Как реагировать на фейки планетарного масштаба
Если фейки действительно стали формой глобального терроризма — нужна и международная система противодействия. Алексей Гореславский передал слово Владимиру Табаку, инициатору и координатору международной сети Global Fact-Checking Network, объединяющей специалистов по верификации информации более чем из 50 стран.
Но эксперт сразу расставил акценты: неважно, кто возглавляет, — важно, насколько участники доверяют друг другу и насколько совпадают их цели. Это пока только начало, но интерес к теме огромный. Осенью 2024 года в Петербурге прошел международный форум, собравший более тысячи участников. А сейчас сеть запускает открытые курсы, потому что даже у журналистов зачастую нет базовых навыков фактчекинга. «Мы тестировали: половина журналистов не может отличить фейк от настоящей информации. Что тогда говорить об обычных людях?» Сегодня с фейками сталкиваются не только СМИ, но и в первую очередь рядовые пользователи. Они читают блоги, анонимные телеграм-каналы, смотрят соцсети. И оказываются абсолютно беззащитными. Когда на фоне страха, тревожности или информационного вакуума люди погружаются в конспирологию, они начинают верить в таро-карты, в экстрасенсов и в самые дикие вбросы. По последним данным, 68% россиян каждую неделю сталкиваются с попытками их обмануть. Причем все чаще — с применением дипфейков и других технологий имитации.
«Наша цель — не только обучить профессионалов. Главная задача — научить информационной гигиене само население», — подчеркнул он. И пояснил: в их системе обмена работают чаты между странами, где участники быстро координируются и готовят опровержения. Но это не «служба спасения», а распределенная среда, где каждый должен быть участником. Иначе не справиться.
OSINT, разведка по открытым источникам, становится важнейшим инструментом не только журналистики, но и международного реагирования. Бывает, что эти методы опровергают данные, на которых основываются судебные решения.
На вопрос модератора, как идут дела с иском к ФБР, связанным с блокировкой домена организации «Диалог» эксперт ответил прямо: «Да, иск подали. Суд в Пенсильвании отказал на основании того, что мы подсанкционная организация». Примечательно, что судья сослалась не на материалы дела, а на пресс-релиз Минюста США. «Если все это — просто пресс-релиз, тогда зачем по нему выступал лично генпрокурор и глава ФБР?»
Владимир Табак пообещал, что будет апелляция. Но даже без нее история ясно показывает: в цифровом мире с фейками могут бороться только те, кто научился не верить на слово, даже если это слово сказано с трибуны.
Фейк в пять слов может остановить завод
Участники дискуссии быстро перешли от абстракций к вещам, которые, как говорится, болят — фейки, дипфейки, телефонные мошенники и реальный ущерб, который они приносят.
Если раньше дезинформация была преимущественно политическим инструментом, то сегодня, по словам вице-президента Сбера Станислава Кузнецова, она все чаще становится частью криминального ландшафта. Причем не с какими-то замысловатыми сценариями, а с отработанными массовыми схемами: «ежедневно в России фиксировалось до 20 миллионов мошеннических звонков». Сейчас — «всего» 7–8 миллионов в сутки, но сумма ущерба за прошлый год — почти 300 миллиардов рублей.
Мошенничество обретает новые формы. Один из самых опасных трендов — дипфейки. За считаные минуты злоумышленник может создать правдоподобное видео, где «жертва» якобы что-то говорит, делает или подтверждает. «Дипфейк — это уже не игрушка, а высокотехнологичный монстр, — жестко сформулировал Кузнецов. И добавил: — Через год исчезнет последний барьер — языковой. Мошенник из любой точки мира сможет свободно говорить на вашем родном языке голосом вашего коллеги, начальника или матери».
Для наглядности участникам показали фейковое видео, созданное всего за пару минут, где модератор дискуссии якобы поздравляет всех с началом сессии. «Пока только прическа выдает, — пошутил Алексей Гореславский, — но это «пока».
Фейки, оказывается, могут запускать лавинообразные сценарии. Представитель банка напомнил, как 18 декабря 2014 года по стране пронеслась дезинформация о якобы грядущем отключении Visa и MasterCard. Результат? Заводы встали, люди бросились к банкоматам. За один день в одном только Сбере сняли 256 миллиардов рублей. Еще через день — более 300 миллиардов. В некоторые регионы деньги пришлось доставлять самолетами. Всего из-за пяти слов началась настоящая паника.
Контроль и технологии, убеждены в Сбербанке, — ключевой ответ. Уже сегодня антифрод-системы банка, по их словам, защищают клиентов с точностью 99,9%. Но у злоумышленников тоже есть доступ к ИИ, и они развиваются быстро, зачастую быстрее систем безопасности.
Ставка, по мнению вице-президента, должна быть сделана на превентивные технологии — искусственный интеллект в том числе, но не как угроза, а как инструмент опережающей защиты.
Не алгоритм спасет, а критическое мышление
Можно ли победить фейк с помощью еще одного алгоритма? Или это путь в никуда? «Мы сами готовим людей, как роботов. И этим пользуются мошенники», — возмутилась Мария Захарова. По ее словам, последние годы обучение банковских и силовых служащих строится по принципу «ничего человеческого»: без размышлений, без сочувствия, строго по скрипту. Человек превращается в исполнителя. «По сути, в искусственный интеллект, которому зачем-то выдали удостоверение», — с иронией подметила она.
Именно на этом строится успех обмана. Звонящий мошенник предлагает «варианты» — быстро, четко, структурированно. Жертва, привыкшая выбирать из предложенного, теряет способность к осмысленному сопротивлению. А ведь, напомнила представитель МИДа, никто не запрещает придумать свой вариант. Или вовсе не играть в предложенную игру: «Первый, второй, третий — а где сорок пятый?»
Единственный эффективный способ защиты, по ее мнению, — это возвращение к критическому мышлению. Не новая кнопка, не горячая линия, а способность усомниться, сверить, задать вопрос. «На каждый суперзамок будет суперключ. А вот мышление взломать сложно», — считает она.
Станислав Кузнецов с этим подходом согласился, но добавил еще одну важную деталь: люди охотно верят в то, во что хотят верить. Именно поэтому фейк всегда «подбирается по психотипу». Он как вирус, который ищет слабое место в убеждениях. И находит.
От информационного фейка к личной расправе
Фейки давно вышли за рамки геополитики. Они стали инструментом точечного удара — по репутации, профессии и даже по свободе конкретных людей.
Алексей Гореславский напомнил об этом конкретным примером: книги немецкого журналиста Удо Ульфкотте, разоблачавшего влияние спецслужб на западные СМИ. Итог — увольнение, травля, профессиональное изгнание. «Раньше это казалось невозможным. Теперь — обычная практика», — заметил он, обращаясь к Карин Кнайсль, экс-главе МИДа Австрии, тоже пережившей волну репрессий за независимую позицию.
«Попробуйте блэкаут», — предложила Карин. По ее словам, только отключение электроэнергии на 10 дней может наглядно напомнить обществу, что важнее: TikTok или дизельный генератор в больнице. Она не фантазировала, а говорила об испытанном сценарии — в Испании крупные провайдеры оказались не готовы даже к 12-часовому сбою: ни Интернета, ни связи, ни координации. Лишь генераторы в больницах позволили избежать катастрофы.
Но блэкаут — не решение, а образ. Главное, по ее мнению, вернуть уважение к профессии дипломата и журналиста, научить людей вновь различать правду и манипуляцию. Кнайсль вспомнила, как в конце 90-х, будучи вне дипломатической службы, уже фрилансером, оказалась в Косово и собственными глазами увидела, как фейк превращается в бомбардировки. «Массовое убийство в Рачаке», на которое ссылались западные СМИ, оказалось мифом, но его хватило, чтобы НАТО начала операцию.
Также в 1970-х ЮНЕСКО пыталась создать «Конвенцию о праве на правдивую информацию», но проиграла — слишком много было тех, кто не хотел разнообразия в информационном пространстве. С тех пор все стало только сложнее. Журналистика, по ее словам, превратилась в коммуникацию, а независимые репортеры исчезли. Кнайсль подчеркнула: противостоять дезинформации можно, только если реагировать мгновенно и профессионально.
Правила цифровой гигиены
Элина Сидоренко, профессор МГИМО и директор Центра цифровой экономики, напомнила, что сегодня фейки живут не в газетах, а в Telegram: «Более 50% ложной информации распространяется именно там». Лидируют политические и медицинские темы, и на их фоне остро встал вопрос: есть ли у нас каналы, которые умеют опровергать ложь не через сутки, а в течение минут?
Ответ, по ее словам, частично уже найден. Все больше людей, в том числе за рубежом, учатся сверять информацию не по слухам, а по официальным сайтам посольств, министерств, ведомств. Но этого мало. Необходимо расширять институциональную поддержку — от молодых лидеров мнений до журналистов и блогеров, способных заниматься фактчекингом и просветительством. И да, для этого нужны не только слова, но и гранты.
Особый акцент Сидоренко сделала на искусственном интеллекте, точнее, на том, как ИИ сам может распространять и укреплять фейки. В ее эксперименте ИИ назвал «топ-5 стран — дистрибьюторов фейков», и в этом списке, как несложно догадаться, оказались Россия, Китай, Иран, КНДР и Турция. Кто научил его так «думать»? Чья информация легла в основу алгоритма? Если ИИ — это лишь обработчик, значит, источник фейков — в нас самих. И именно мы должны создать для него альтернативную повестку.
Опубликовано 23.06.2025