Алексей БОГДАНОВ: «Эрмитаж всегда использовал передовые технологии»
Мультимедиа и другими достижениями технологического прогресса на выставках современного искусства удивить сегодня уже нельзя – такие инсталляции здесь органичны и естественны. Однако опыт Эрмитажа, одного из крупнейших и старейших музеев не только России, но и мира, показывает, что хай-тек может быть уместен и в классических экспозициях. О том, какие проблемы решаются с его помощью, рассказывает заместитель генерального директора Эрмитажа, кандидат технических наук Алексей Богданов.
Насколько Эрмитаж готов к использованию современных инноваций, с которыми больше ассоциируются музеи современного искусства?
Несомненно, мы открыты таким новациям. Но, стоит учитывать, где подобные мультимедийные проекты уместны, а где нет. Концепция Эрмитажа заключается в том, что это не только музей вещей, но еще и интерьерный музей, поэтому использование мультимедиа в исторической части здания может быть неуместным. Стоит отметить, что историческая часть представляет собой жилой дом, который интересен не только экспонатами, но и конструкцией самого здания. Тут была спальня, тут столовая, там канцелярия и библиотека – нельзя недооценивать степени важности интерьера. Вторая часть здания строилась уже как классический музей, с соответствующим дизайном залов, поэтому и здесь интерьер должен остаться нетронутым. То есть в старом здании мультимедиа могут выполнять исключительно вспомогательную роль, но не быть предметом рассмотрения, а вот в новом – выступать и как самостоятельный экспонат. Эрмитаж располагает и новой архитектурной площадкой в здании Главного штаба, которое совсем недавно открылось после реконструкции и приспособлено для использования разноплановых инновационных технологий. Мы перевели туда импрессионистов, и, по моему мнению, эта выставка как раз предполагает использование мультимедийных провокаций. Есть еще и фондохранилище – ультрасовременная конструкция, хотя и представляет собой в первую очередь хранилище экспонатов, а не выставочную площадку. Самый первый корпус здания сдан всего 12 лет назад, другие два еще позже. Все они уже оборудованы современными технологиями, к примеру солнечными панелями. Здание выполнено в стиле хай-тек, адаптировано под изменения и трансформации. Оно по-своему красиво, высокотехнологично и выполнено в соответствии с последними архитектурными тенденциями.
Вы сотрудничаете с такой высокотехнологичной компанией, как Panasonic. Какие из ее решений интересны музею?
Музей интересуется многим и открыт для экспериментов с технологиями. Как это ни удивительно, но Эрмитаж с момента своего возникновения был оснащен передовой техникой. В то время, когда музей был царской резиденцией, императором был приобретен первый телеграф, который располагался в Зимнем дворце. Сначала он был механическим, потом цветовым, затем электрическим. В Эрмитаже появился первый паровой лифт. И первое электричество в стране было проведено в Зимнем дворце – фирма Siemens поставила для него первую паровую динамо-машину и первое освещение. Только после этого, к слову, она получила патент на освещение Невского проспекта. Император мог себе позволить покупать современные вещи, и мы стремимся сохранять эту традицию. Например, первый лифт без машинного отделения с боковым приводом, первая телефонная электронная станция – все это впервые появилось в Эрмитаже. Совместно с Panasonic было разработано инновационное решение по использованию светодиодных лампочек, которые компания разработала специально для Эрмитажа, за что ей большое спасибо. Дело в том, что согласно закону об энергосбережении, музей перешел на энергосберегающие лампы накаливания, которые буквально убивают живопись. Ведь существует понятие цветопередачи: вы видите те цвета, которые отражаются от поверхности. Энергосберегающие лампы не излучают примерно 18% спектра света, а это означает, что 18% картины вы не увидите. Когда мы использовали обычные лампы накаливания, зритель мог оценить все детали картины, а после того как поставили энергосберегающие, около 20% картин исчезло из области его восприятия. Только представьте, какая это проблема, с учетом того что в Эрмитаже используется 90 тысяч лампочек – по три тысячи в каждой люстре! И мы решили использовать светодиодные лампы, которые передают 95-97% и при этом являются энергосберегающими. Но тут возникла новая проблема: все светодиодные лампы имеют матовую колбу и, когда вы вкручиваете их в хрустальную люстру, свет не играет. Нужен точечный источник света, а матовые лампочки рассеивают свет – и интерьер пропадает, потому что он в Эрмитаже рассчитан под свечу, «играющий» свет. И вот инженеры Panasonic сделали нам светодиодную лампочку, имитирующую обычную лампу с точечным источником света. Технологически это довольно трудно сделать, потому что нужно охлаждать светодиод, а это большая проблема. Таких ламп пока что нет ни в одном музее мира.
Сейчас все музеи идут по пути максимальной доступности предметов искусства, оцифровывают фонды, создают специальные места хранения. Как осуществляется эта работа в Эрмитаже?
Все шедевры давно оцифрованы, и мы надеемся через пару лет оцифровать еще три миллиона экспонатов. Каждый оцифрованный экспонат имеет по четыре фотографии и подробное описание, что вкупе представляет собой очень большой массив информации. Правда, обычные магнитные носители требуется копировать, поскольку время сохранности информации на них небольшое и можно потерять ее часть. Диски Blu-ray помогают решить эту проблему, но пока наш музей ими не пользуется. И вообще, Эрмитаж никогда не станет полностью цифровым, потому что, по моему мнению, каждый предмет имеет свою энергетику, ауру, если хотите. Можно сколько угодно смотреть на фотографию, но вы никогда не почувствуете предмет, пока не будете находиться рядом с ним. Как-то для себя я пытался определить, чем шедевр отличается от не шедевра. Мое личное мнение: мимо обычного предмета тысяча людей пройдет и один обратит внимание, а мимо шедевра тысяча пройдет и сто человек задержатся, потому что от него исходит некая энергия. Это мое определение. Вы можете не знать, что это Леонардо, но, проходя мимо, обязательно остановитесь и будете смотреть. Цифровая фотография не передает такого ощущения. Я уже не говорю о диапазоне цвета, который можно передать масляными красками.
Как технически осуществляется оцифровка?
По-разному. Как правило, это происходит в отдельном помещении, хотя есть экспонаты, которые перенести физически сложно. Например, чтобы занести в музей Большую Колыванскую вазу из яшмы, нужно было разобрать стену, поэтому сейчас этот экспонат оцифровывается на месте. Шедевры нуждаются в высочайшем качестве оцифровки: для этого выполняется художественная фотосъемка, выставляются специальный фон и свет. Это искусство, и владеют им немногие.
Опубликовано 26.07.2015