Виталий Фридлянд: «Хобби у меня постоянное – это работа»
Корреспондент ITNews встретился с главой московского представительства компании Fujitsu Виталием Фридляндом.
Многое ли изменилось после разделения Fujitsu-Siemens?
Многое. Наш основной фокус сегодня – инфраструктурные решения с точки зрения высокотехнологичных сервисов, таких как ЦОДы, системы хранения данных и др. При этом мы, конечно, оставляем за собой и портфель наших прежних продуктов, это и мобильные, и клиентские решения. В этом смысле у нас нет каких-то серьезных расфокусировок по сравнению с тем, что было, просто добавились новые функции, в основном это новые линейки 6-го поколения СХД собственного производства ETERNUS, управляемые сервисы, облачные вычисления. Компания ежегодно тратит 2,5–3 млрд долларов на научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки, поэтому нам стал доступен гораздо более широкий спектр новых решений и технологий. Если вспомнить, то Fujitsu-Siemens шла на волне канального бизнеса, он и сейчас у Fujitsu составляет около 30% оборота. За это время изменились и компетенции. Раньше они концентрировались вокруг компьютеров и ноутбуков, которые теперь превратились в гаджеты, поэтому их маржинальность резко падает. Даже если в объеме продаж они и сохраняют свои проценты, то цены на них снизились в несколько раз. Больше зарабатывать сейчас можно только на сервисах и высокоуровневых решениях: серверах, СХД, программном обеспечении, ПО промежуточного слоя. Сейчас весь громадный спектр разработок компании стал доступен на российском рынке.
Мы прошли кризис 2008 года, потом шло восстановление рынка в 2009–2010 гг. Что, по-вашему, сейчас происходит на IT-рынке?
Посмотрим на цифры. Оговорюсь: за их объективность я не отвечаю, здесь важен порядок величин, а не точное значение. Итак, российский IT-рынок это 15–17 млрд долларов. По самым грубым экспертным оценкам, импорт софта и аппаратных средств составляет 9 млрд долларов. Если из оставшихся 6–7 млрд исключить перепродажу по реселлерам, то реальный IT-рынок составит всего несколько миллиардов, это в зоне погрешности валового национального продукта. Поэтому когда мы говорим, что IT-рынок падает, то это означает, что погрешность немного падает или погрешность немного растет. Что происходит сейчас? В результате кризиса люди научились считать деньги. Госкорпорации, большой и даже средний бизнес начинают считать капитальные затраты и операционные расходы. Это мировой тренд, поэтому когда на Западе говорят об экономии операционных затрат с помощью облачных вычислений, то будьте уверены, нас это тоже не обойдет. Другой тренд – спрос на ПК, ноутбуки и прочие гаджеты, который, однако, далеко не достиг предкризисного уровня, да и никогда уже не достигнет.
Почему не достигнет?
Произошло насыщение консьюмерского рынка, и пользователям, а 99% из них обходятся довольно скромным набором приложений, уже нет необходимости часто менять свои компьютеры. Цикл смены ПК – три-четыре года. За это время цена падает. На мой взгляд, одна из основных тенденций на российском корпоративном IT-рынке сейчас – консолидация и перенос фокуса на факторы эффективности IT-решений. В крупных холдингах, компаниях и банках начинают осознавать, что стратегии, которые работали в начале 2000-х, выполнены они или не выполнены, себя исчерпали. То есть мы сейчас на грани революционного скачка, когда надо приводить миграцию IT-ресурсов, миграцию данных к современному виду, единообразию, приступать к стандартизации интерфейсов, созданию правильных протоколов, чтобы можно было строить свое IT-хозяйство по принципу конструктора Лего. Я ожидаю, что к концу 2012 – началу 2013 года на российском IT-рынке функции CIO как таковые станут не нужны, а нужны будут функции CPO, Chief processing officer, причем не важно, какой у тебя сервер стоит и на какой платформе ты это делаешь, по сути они все одинаковы. Поэтому одним из векторов IT-рынка будет миграция от старого зоопарка к единой среде, к экосистеме ИТ. Это очень важный момент, и кто первый его осознает и инвестирует в эту сферу, тот очень серьезно выиграет. Наконец, последний тренд связан с общей ситуацией в России. Сегодня на каждом углу кричат: мы хотим модернизации, хотим инноваций, а это запрос в первую очередь к IT-сообществу.
Что, по-вашему, можно считать инновационным в ИТ?
Посмотрите на телеком. За три-пять лет Россия решила проблемы с мобильной связью и сейчас ничем не отличается, а в чем-то и превосходит западные страны. Если в ИТ будет найдена такая же парадигма скачка, революционным может стать оптимизация бизнес-процессов в Газпроме, с реальным аудитом, документооборотом, прозрачностью и тому подобным. И очень хочется верить, что на нашем IT-рынке что-то подобное все же будет..
«Облачные вычисления», «облака», сейчас много об этом говорят, но есть ли реальный спрос на эти технологии?
Есть, только он сугубо конкретен. Например, если предприятию требуется система хранения данных, то есть фирмы, которые готовы предоставить сервис для удаленного хранения чертежей и т. п. Это даже не IaaS, а StaaS, система хранения как сервис. Другой пример. Для малого предприятия покупка ПО вещь дорогая, проще иметь бухгалтерию на сервере, клиента «1С» и обслуживающую компанию, которая все это за тебя сделает.
А по решениям вы на SAP ориентируетесь?
По решениям мы ориентируемся на то, что нужно партнерам. У нас есть достаточно популярное решение Flexframe forSAP, есть специалисты – и здесь, и в Германии, а где недостаточно собственной компетенции, работаем через партнеров. У нас идет серьезная предпродажная подготовка, которая занимает иногда несколько месяцев. Однако все это не означает, что мы не производим других решений.
Интеграторов на российском рынке сегодня много. Насколько конкурентна эта среда и как вы себя в ней чувствуете?
Никак не чувствуем.У интеграторов свое поле, а у нас свое, и если мы пересекаемся, то работаем как партнеры. У интеграторов не хватает компетенции по внутренним решениям, а у нас не хватает ресурсов, чтобы покрыть область отношений с клиентами – интеграторы лучше понимают их бизнес-потребности.
В чем вы видите трудности российского IT-рынка?
Прежде всего очень невелик пока размер этого рынка по причине слабой востребованности ИТ нашей экономикой. Правильные ИТ служат созданию определенной транспорентности, прозрачности бизнеса. А когда экономика закоррумпирована, прозрачность никому не нужна. Разве что, может быть, владельцам бизнеса, но тогда должны совпадать интересы владельца и менеджмента, и в этом самая большая трудность. Другая объективная трудность – мы все время догоняем, у нас нет в ИТ королёвского проекта. Что двигало комплексной автоматизацией в Советском Союзе? Технологические прорывы: космос, химпром были на мировом уровне, а атомная энергетика долгое время была даже впереди. Это все требовало автоматизации, и это были революционные проекты с технической точки зрения. Пока таких прорывов не будет, ИТ, как средство их реализации, не будут востребованы рынком, государством. Это основная трудность. В США, например, Обама выделил университетам для создания облачной среды 50 млрд долларов. И это только грант для университетов, а сколько сами университеты туда вложат? Время не ждет, оно проходит, но новое поколение наших айтишников – оно цинично-прагматично и не видит для себя высоких целей, а без этого нет стимула и нужного куража для прорыва.
Как отразились на компании природные катаклизмы в Японии?
У нас там 40 заводов, из них шесть пострадали, но три или четыре уже восстановлены. Погиб один сотрудник, многие потеряли своих родственников. Из пострадавших регионов было эвакуировано 400 тыс. человек. Я благодарен коллегам по рынку, поскольку получал от них, как представитель японской компании, соболезнования. Что касается производства, то в оперативном порядке были перераспределены заказы и наш завод в Германии сейчас работает в три смены. Понятно, что полупроводниковые производства, где достаточно длительный срок выращиваются кристаллы, потеряли из-за вибрации продукцию объемом от одного до трех месяцев. Японцы по ментальности люди с очень выраженной социальностью, взаимопомощью. Японские корпорации, очевидно, будут переосмысливать роль ИТ, с большей ориентацией на безопасность, устойчивость бизнеса и т. д.
Интересно, а в личной жизни CEO московского офиса Fujitsu что-нибудь изменилось?
У меня появилась внучка, сейчас должна родиться вторая. Это совершенно новые, ни с чем не сравнимые ощущения – чувствовать себя дедом. Ну а хобби у меня постоянное – это работа. И потом, в последнее время много читаю, произошел возврат к серьезной литературе.
Эдуард Пройдаков
Источник: IT News №7 (апрель 2011 года)
Опубликовано 12.04.2011