На пути к созданию киберглаза

Логотип компании
Рынок информатизации здравоохранения тяжелый и дорогой. Для того чтобы создать качественную, мощную, наполненную, функциональную медицинскую систему, нужны многомиллионные инвестиции. Причем без гарантий.

На страницах журнала мы не раз поднимали тему цифровой трансформации медицины. Одна из самых консервативных отраслей меняется тяжело. Не хватает денег, специалистов и решений. О том, с какими глобальными проблемами сталкиваются те, кто пытается внести изменения в существующий порядок вещей и какие задачи становятся приоритетными, мы поговорили с CDTO МНТК «Микрохирургия глаза» им. С. Н. Федорова Александром Селютиным.

В цифровизации здравоохранения есть ли отличия от других отраслей? Какие системные проблемы препятствуют этому процессу?

Любой, кто занимается цифровизацией здравоохранения, скажет, что такие отличия есть. На самом деле — и да и нет. Возьмем, к примеру, данные. Любые взаимодействия с данными о здоровье с точки зрения законодательства Российской Федерации приводят к существенному усложнению процессов хранения, использования, обработки и передачи именно медицинской информации.

Медицина отличается от других направлений и тем, что в большинстве других специальностей подготовка специалиста занимает три-пять лет, а в медицине — от 12 до 15 лет. И это специалист, который вообще не касался еще вопросов информатизации.

Кроме того, в нашей области вообще очень мало «информатизаторов». Тех, кто одновременно разбирается и в медицине, и в ИТ. Их сотни, ну, может, тысячи. А ведь медицинских организаций десятки тысяч. Еще десять лет назад я предлагал создавать кафедры в медицинских вузах, чтобы на старших курсах будущим врачам преподавать основы информатизации, а в технических вузах можно было сделать кафедры информатизации здравоохранения. К сожалению, этого не произошло.

Возникла иная реальность: было принято решение о децентрализации информатизации здравоохранения. В итоге мы запустили 85 «заводов по строительству космических кораблей», не имея такого же количества «конструкторских бюро» и «стартовых площадок». И получили 85 регионов с неравномерной, неструктурированной, неформализованной предметной областью, которая реализована абсолютно разными способами.

Далее была создана ЕГИСЗ, в которую каждый регион должен был передавать информацию в определенном формате и ответственность за это возложили на регионы. Порядка, о котором мечтали, не получилось. На 2022 год, наверное, только около 10% медицинских документов находятся в главном хранилище.

По этой же причине — децентрализации информатизации здравоохранения — мы (страна) не получили законченной унифицированной структуры электронной медицинской карты.

Но если смотреть в корень проблемы — это отсутствие описания предметной области здравоохранения на уровне справочников в объеме, достаточном, чтобы покрыть всю систему здравоохранения. К сожалению, по ряду федеральных справочников регламентная служба у нас работает так, что какой-то новый элемент может попасть в них не ранее чем через полгода, а может и вообще не попасть.

И тогда у врача, делающего операцию, которая отсутствует в федеральном справочнике, появляется куча проблем: организация не может «сдать» в учет такую операцию, а врач не может получить оплату за эту операцию. Понятно, что системы научатся обходить преграды и запреты. Но ведь задача-то у государства, очевидно, другая...

Еще пример. Мы работаем на МКБ 10 — это список всех существующих диагнозов. И вот мы выявили абсолютно новую болезнь глаза, но не можем этот диагноз добавить в справочник МКБ 10. Что делать? Естественно, строим «альтернативную реальность». И с этим сталкиваются многие.

Я думаю, что именно такие проблемы лежат в основе проблематики информатизации здравоохранения.

А есть какие-то достижения в цифровизации отрасли?

Да, безусловно, есть. Многие медицинские услуги доступны на портале государственных услуг. В пандемию буквально за полтора месяца были созданы реестры вакцинированных и переболевших ковидом. Это было сделано на платформе ЕГИСЗ, что позволило «контролировать» вирус в нашей стране. Организовать системную вакцинацию. Остановить пандемию в России.

Но всё это касается именно государственного здравоохранения. А если мы хотим включить в оборот услуги коммерческой медицины, то здесь требуются глобальные перемены.

Считается, что по сравнению с другими отраслями в здравоохранении ИТ-решений мало — мало спроса, мало предложения, мало денег, мало людей, мало экспертизы. Так ли это?

Именно так. Рынок информатизации здравоохранения тяжелый и дорогой. Для того чтобы создать качественную, мощную, наполненную, функциональную медицинскую систему, нужны многомиллионные инвестиции. Причем без гарантий.

Читайте также
Закон Мура, на протяжении десятилетий определявший развитие полупроводниковых технологий, перестает работать. Производители чипов сталкиваются с фундаментальными физическими ограничениями и возрастающей сложностью производства. IT-World задался вопросом: остановится ли на этом прогресс в вычислительных мощностях, или инженеры найдут новый путь вперед?

Фактически этой отраслью могут заниматься только ИТ-гиганты. Хотя некоторые из них уже заходили в здрав, попробовали, но в итоге ушли. Потому что долго, дорого и есть «непонятная» конкуренция.

Если же говорить о региональной медицинской системе, то я считаю, нет ни одного прикладного полноценного качественного решения.

Есть интеграционные шины, которые по определенным параметрам передают в региональную МИС данные из разных систем медицинских организаций. Есть региональные комплексные решения. Но в любом случае, пока речь идет о каких-то конкретных сегментах — регистратуре, стационаре, медицинской статистике, — это работает. Но когда стоит задача углубиться в конкретный, реальный бизнес-процесс — всё начинает буксовать.

С другой стороны, есть Москва, которая потратила огромные деньги на информатизацию здравоохранения. При этом преимущество Москвы — абсолютная иерархия. Поясню. В регионах существуют два вида управления: в одном случае главные врачи управляют министром здравоохранения, в другом — Минздрав управляет главными врачами. К сожалению, первых больше, чем вторых, потому что найти качественного главврача в регионе сложно. В отличие от Москвы, которая может поменять любого главного врача «за один день». Поэтому в столице успешно внедрили медицинские системы: сначала в поликлинике и диагностике, потом в стационаре, а сейчас их объединяют в единое комплексное решение.

Можно ли это тиражировать на другие регионы? Да, если затраты на сопровождение и развитие возьмет на себя кто-то, кроме регионов, потому что бюджет региона в целом меньше, чем потратила Москва на часть внедрения МИС.

Конечно, есть еще и проблемы, связанные с применением ИТ в диагностике, прогностике, системах поддержки врачебных решений — там, где требуется сложная алгоритмика, искусственный интеллект. Почти каждый научно-исследовательский медицинский институт создал свою систему ИИ для профильной диагностики на основе анализа изображений. Но здесь появляются уже проблемы, связанные с ресурсами для хранения. Если федерация может позволить себе ЦОДы на пентабайты, то регион, конечно, нет.

Еще вопрос, связанный с регулированием, — кому принадлежат медицинские данные. Они принадлежат либо медицинской организации, которая провела диагностику, потратив деньги, либо пациенту, который является владельцем персональных медицинских данных. ФЗ-152 регулирует только передачу персональных (!) данных, речь не идет о медицинских данных.

Мы, конечно, можем деперсонифицировать эти данные, осуществить по ним разметку... Но... пока по-настоящему формализованного поля для осуществления этой деятельности нет.

Соответственно, задач в отрасли сейчас очень много. И их нужно решить, чтобы мы концептуально, глобально, системно могли переконфигурировать и пересобрать то, что уже есть. В западных коммерческих клиниках рассматривают внедрение дорогостоящей системы как инвестицию. У нас только две клиники имеют сертификат, что все процессы полностью автоматизированы. Но думаю, хотя медицинская отрасль с точки зрения цифровизации ресурсоемкая и сложная, она очень перспективная.

Программисты пишут программы для людей, которые работают за компьютером: клерков, менеджеров, бухгалтеров. Но не умеют писать программы для врачей. Потому что врач работает не с компьютером, а с пациентом. Вы согласны?

Абсолютно верно. И это тоже большая проблема. Что такое осмотреть пациента и поставить диагноз? Это выполнить сложную стандартизованную процедуру в соответствии с клинической рекомендацией. На самом деле это означает, что нужно зафиксировать в медкарте десятки параметров. Программисты для этого сделали сотни и тысячи полей на одном экране, которые врач должен заполнить, чтобы сохранить документ.

На мой взгляд, у врача должен быть очень простой инструмент, который помогал бы ему, а не отнимал огромное количество времени. А сейчас врач из 20 минут, отведенных на пациента, 15 занимается компьютером. При этом пациенты жалуются, что врач вместо того, чтобы общаться и выслушивать, «сидит в компьютере».

Можно найти пример из другой области, такой как «Додо Пицца». Их операционная система позволяет максимально быстро принять заказ любой сложности.

Но приготовление пиццы и постановка диагноза — это все-таки разные категории.

Не совсем. «Додо пицца» — это пара сотен номенклатур, для каждой из них могут быть выбраны сопутствующие ингредиенты.

Аналогично, когда пациент, например, приходит к врачу с жалобой на боль в ухе, то терапевт выясняет, где проблема. Если это перелом, то надо отправить к хирургу, если воспаление — к отоларингологу.

Читайте также
IT-World расскажет о комплексном подходе к мотивации сотрудников, который позволяет удерживать ценных специалистов и создавать условия, в которых они могут развиваться и приносить максимум пользы для себя и компании.

В свою очередь, отоларинголог, для установки диагноза, имеет три-пять десятков показателей, которые можно легко разместить в виде плашек на экране. И врачу не надо открывать форму и спускаться на 20 страниц вниз, чтобы вызвать справочник.

А если использовать голосовой ввод?

Не все, что врач заносит в компьютер, нужно слышать пациенту. Потому что если врач произносит какие-то странные слова при пациенте, то ему, возможно, придется вызывать скорую помощь. Но я думаю, что сейчас — это одна из задач, которая в ближайшее время станет приоритетной у многих разработчиков медицинских систем.

Расскажите о вашем опыте цифровизации МНТК. Что уже сделано, что предстоит? Какие задачи решаете?

Мне предложили выстроить цифровизацию в клинике, и я занимаюсь этим не так давно, всего полгода. МНТК — прогрессивная медицинская организация с гениальными хирургами и новейшим офтальмологическим оборудованием.

Однако я считаю, что качественное управление возможно только там, где есть информатизация, цифровой след, регламенты и порядок. Сейчас планирую выпустить «Стратегию цифровой трансформации», в которой будут обозначены глобальные цели, миссия, определены задачи верхнего уровня, показатели, описывающие результаты и мероприятия, которые помогут этих результатов достичь.

Конечно, хотелось бы изменить ситуацию с офтальмологическими заболеваниями в стране, позиционирование клиники, как на внутреннем, так и на внешнем рынке, эффективность экономической деятельности предприятия. Это все — долгосрочные перспективы.

При этом, как обычно, я строю «селютинонезависимую» модель. Есть я или нет – все должно работать. Это возможно только когда все формализовано, регламентировано и описано. Тогда это не зависит от конкретного человека.

Конечно, есть и конкретные, тактические задачи. Надо сдавать документы в ФОМС, а данные — в Минздрав. При этом существуют старые программы, которые даже не интегрированы между собой.

Так что работы очень много! Нужно внедрять CRM, ERP, реализовывать другие проекты. Но я люблю начинать с белого листа. Для меня, как архитектора, — это находка.

Но это же сейчас совсем недешево?

Недешево, но есть и свои плюсы. Мне нечего импортозамещать. Мне не надо менять западные дорогие системы на еще более дорогие отечественные.

Вот, например, стоит задача написать решение, чтобы разговаривать с нашими филиалами на одном языке. Сейчас один филиал сообщает, что он сделал 100 операций, а другой — 200. Начинаем выяснять, и оказывается, что первый считает операции по пациентам, а второй — по глазам. То есть два глаза — это две операции.

Сегодня же мы прорабатываем единую сквозную систему показателей. Наше руководство стремится к оптимизации, увеличению объема операций, чтобы все было понятным и прозрачным.

Диагностику и самые простые операции могут проводить другие медицинские организации, а мы на своем уникальном оборудовании можем делать то, с чем никто не справится. Например, к 2030 году мы хотим сделать киберглаз. Для этого нужны и искусственный интеллект, и системы сопутствующей диагностики, и многое другое.

А расскажете про киберглаз?

О, это, конечно, условный проект. Но это проект-стимул... Раз мы офтальмологи, то мы должны создать искусственное зрение. И если мы им не займемся сейчас, то будущее офтальмологии будет без нас. Что неправильно. Поэтому, проект «Киберглаз» будет чем-то вроде портфеля проектов о будущем офтальмологии...

Вы не только участник конгресса «Подмосковные вечера», но и модератор одной из секций. Что на ней будет обсуждаться?

Я веду секцию по цифровому производству, на которой будем говорить о важном. Например, есть множество датчиков и каналы передачи данных. Что делать с этими собранными данными? Другой аспект — сегодня начинается промышленная гонка. Многие предприятия базировались на иностранных решениях, они начинают сворачивать часть производства. И как в этой ситуации быть? А другим надо срочно масштабироваться. Есть ли здесь место «цифре»? Вот эти темы мы и будем обсуждать с участниками секции в формате живой дискуссии. Надеюсь, будет интересно.

Читайте также
Почему даже системные администраторы должны работать в строго контролируемых рамках? IT-World разбирался, как PAM поможет защитить и администратора и всю компанию от неприятных сюрпризов.

Опубликовано 21.09.2022

Похожие статьи