Виктор НАУМОВ: «У нас продолжает интенсивно развиваться практика по информационным технологиям»

На вопросы главного редактора IT News Геннадия Белаша отвечает Виктор Наумов, руководитель российской практики юридической фирмы Dentons в области ИС, ИТ и телекоммуникаций, управляющий партнер санкт-петербургского офиса Dentons.

Как вы оцениваете синергетический эффект от объединения компании Salans с двумя юридическими компаниями в 2013 году и от последующего объединения с китайским партнером?

Очевидно, что синергетический эффект может проявляться спустя некоторое время. Объединение 2013 года, несомненно, уже дало результаты – у нас офисы теперь по всему миру, остались лишь «белые пятна» в Южной Америке, и регионы по миру активно взаимодействуют друг с другом. С китайским же бизнесом мы объединились недавно, тем не менее у нас уже есть офисы в каждом экономически развитом регионе Поднебесной. И это принесет эффект быстрее, чем объединение 2013 года, причем и для нашей практики в России и СНГ, поскольку сейчас наблюдается развитие сотрудничества с Китаем во многих отраслях экономики. Наши китайские коллеги давно на рынке, обладают большим опытом, и теперь у нас много клиентов среди крупных компаний с государственным участием.

Насколько усилится конфликт интересов после объединения с китайским партнером?

Я бы сказал, что сейчас это некритический фактор, поскольку мы только начинаем взаимодействовать. Пока у нас в работе дружественные сделки: совместные предприятия, восстановление торговых связей – и здесь практически нет конфликта по природе своей. Пока конфликт интересов несуществен.

Что нового появилось в стратегии Dentons в связи с объединением?

В стратегии пока существенных изменений не произошло, но, что важно, мы начинаем лучше понимать Китай и всю Азию. Они находятся совершенно в другой культурной, экономической и политической парадигме. Мне только в апреле удалось побывать в Китае, и я воочию увидел иную цивилизацию, с которой надо налаживать связи и понимать ее специфику. Кто поймет ее культурные особенности, тому будет проще работать на этом рынке.

По каким практикам питерский офис Dentons шагнул вперед за последние два года?

У нас продолжают интенсивно развиваться практики по информационным технологиям, интеллектуальной собственности, Интернету, персональным данным и медиа. По этим направлениям мы являемся одними из лидеров в России и СНГ. А поскольку в российском законодательстве в данных сферах происходит много изменений, нам это очень помогает – ведь приходится решать новые вопросы. Кроме того, у нас значительно усилилась корпоративная практика – в конце прошлого года пришла команда из трех высококвалифицированных юристов из юридической фирмы «Борениус». Мы ведем серьезные проекты по недвижимости, неплохая ситуация и с судебной практикой.

А что нового вашей компании делалось за два последних года в сфере информационных технологий?

Появились интересные проекты по персональным данным, потому что известные требования локализации и в целом повышение внимания к этому предмету требуют не только технической, но и юридической экспертизы. Много вопросов по контенту, в частности незаконному, по блокировкам, ограничениям в распространении информации, возрастной маркировке. Есть интересные судебные процессы, в которых мы часто представляем интересы интернет-компаний. Следующий тренд в ИТ – импортозамещение как в сфере телеком-оборудования (наблюдается с 2012 года), так и в сфере программного обеспечения. Пресловутый отечественный реестр ПО вызывает много вопросов. Стратегический шаг, несомненно, правильный, но техническая реализация говорит о том, что никто не ожидал, что пробелы в нюансах регулирования могут порождать сложные дискуссии, а также служить для конкурентной борьбы. У многих разработчиков ПО существует дилемма: переводить нематериальные активы – исключительные права на софт – в Россию или проигнорировать новеллы и развиваться вне этой инициативы и сегмента рынка, не рассматривая его для себя в качестве перспективного. Получается парадоксальная ситуация: провозгласили идею импортозамещения и при этом реализовали ее в самой интернациональной отрасли экономики. Здесь основные активы – это люди, очень текучий актив, и капиталы. По всей видимости, все же будет уточнение в законодательной базе, которое сделает работу с реестром более сбалансированной и прозрачной. Тем не менее я уверен, что, когда эти требования распространятся на госкорпорации и компании с государственным участием, реестр станет еще более мощным инструментом на рынке.

Много ли у вас сейчас проектов по импортозамещению?

Много. К нам ведь приходят не только иностранные компании, а российский международный бизнес, у которого давно сформировалась корпоративная структура в разных регионах мира и продажи в России и за рубежом значительны. У них к нам главный вопрос: как им поступать дальше?

И что вы советуете?

Мы не можем решать за бизнес в этом случае – мы можем определять механизмы реализации бизнес-идей владельцев бизнеса. Наиболее распространена здесь следующая схема. Происходит некая локализация и развитие самостоятельного нового продукта, когда российское юрлицо с российскими бенефициарами получает соответствующую лицензию и затем вкладывается – не сразу, не через день, назвав один продукт другим, русским, именем, – в существенную переработку продукта. Через некоторое время компания начинает владеть правами на новый локализованный продукт и попадает под требования закона. Понятно, что это не всех устраивает, но такова логика закона. Чтобы максимум отчислений, которые идут иностранным лицам за что угодно, составлял всего 30%. И тут вопрос: сохранить бизнес в России и создать в чем-то параллельные продукты – один международный, а другой локализованный, либо, если это невыгодно, не заниматься этими вещами. Отмечу, что далеко не всех волнует проблематика реестра, не надо переоценивать ситуацию. Есть, например, программные продукты, у которых нет конкурентов в России, либо они есть, но это сугубо коммерческий сегмент, которому совершенно безразлично, что происходит в секторе госзакупок либо у госкорпораций.

Сколько сотрудников в питерском офисе Dentons?

За последнее время к нам пришло четыре человека, но два сотрудника покинули нашу компанию, в питерском офисе работают 28 юристов. Для региона это очень хорошо.

Насколько активнее у вас стала судебная практика в области «облаков»?

Запросов стало больше, но они в основном связаны с вектором персональных данных, использующих инфраструктуру data-центров и инфраструктуру с облачными решениями. Скорее это российские запросы для российских инфраструктур, которые что-то разворачивают в нашей стране, либо это локализация международных решений, когда компании создают что-то самостоятельно в data-центрах в России и нужно адаптировать их международную форму юридических документов под российские реалии.

Эффективность работы юрфирмы напрямую зависит от состояния рынка: рынку плохо и юрфирме плохо. Как Dentons себя чувствует на российском рынке в условиях кризиса?

Наш консультационный и юридический бизнес вторичен, поскольку мы напрямую зависим от заказчиков. Другой вопрос в том, что стратегия развития может иметь самые разные акценты. Тот, кто в условиях кризиса, поняв его специфику, начнет развиваться по-иному, не так, как в благополучные годы, тот выиграет больше, поскольку часть конкурентов уходит с рынка, что приводит к увеличению доли оставшихся игроков. Рынок сокращается, но количество конкурентов сокращается зачастую с большей скоростью. И обгонять нужно на подъеме. Это тяжелее – требует мобилизации ресурсов, взаимопонимания в команде, много личных сил людей. И обязательно должен быть драйв, чтобы, стиснув зубы, двигаться вверх, получая от этого удовольствие.

Как вы оцениваете финансовую ситуацию в вашем офисе?

Хорошая ситуация на общем фоне, как это ни парадоксально. Правда, для международных юридических фирм важны валютные вопросы. Так, изменения курса рубля, это касалось в основном конца 2014 года, серьезно повлияли на нашу экономику. С другой стороны, мы сократили валютные расходы, фактически от них избавились. В рублях у нас существенный рост, но если их поделить на текущий курс, например юаня, то получатся другие цифры.

Российские юрфирмы с их рублевыми издержками поддержала девальвация. А ваша компания теперь имеет рублевый ценник или юаневый?

Со всеми крупными клиентами, госкорпорациями, российскими структурами, у которых процедура закупок осуществляется по 44-му либо 224-му закону, мы, естественно, работаем в рублях. Тем не менее экономика у нас внутри компании валютная и почасовые ставки валютные, но при этом, осознавая реалии рынка, зачастую мы используем и рублевую экономику, и рублевые ставки. Российские клиенты имеют доходы в рублях, а некоторые иностранные клиенты ставят нам задачи из-за рубежа для поддержки своего предприятия, которое здесь тоже все тратит в рублях, соответственно ни желания, ни даже возможности платить в валюте у них нет. При этом, в зависимости от того, какой бизнес у клиента, это вопрос договоренности по каждому проекту. Понятно, что валютные риски сопрягаются с инфляцией и другими процессами, поэтому кто в какую валюту больше верит, ту и выбирает, но часто клиенты настаивают на рублях. К тому же сейчас пошел обратный процесс – нефть некоторое время дорожала, соответственно и соотношение доллар/рубль менялось в лучшую сторону.

Используются ли в вашей работе финансовые инструменты, например хеджирование рисков?

Хеджирование предусматривает какую-то вариабельность. Когда мы говорим о крупных компаниях, у которых предусмотрена тендерная процедура, они либо соглашаются на ставки с какими-то скидками, либо дают фиксированные бюджеты. В договоре с теми клиентами, у которых нет жестких закупочных процедур, нередко можно оговорить, что в случае изменения курса меняется и ценовая политика. Но нужно иметь в виду, что экономика юридической фирмы не предусматривает таких финансовых операций – это вопрос бизнес-договоренности и в целом не очень распространенная практика.

Многие российские клиенты не могут воспользоваться услугами международных юридических фирм из-за их высокой стоимости. Как соотносятся ваши гонорары со ставками самых крупных юридических компаний?

Мы все находимся примерно в одной ценовой группе. Топовые, с позиций гигантских сделок по стоимости, международные юридические компании в основном присутствуют в Москве. Кстати, если сравнивать с крупным российским юридическим бизнесом, наши цены нередко ниже. Другой вопрос, что в силу традиций мы оперируем долларовыми часовыми ставками, а это временами, тем более в современных условиях, не совсем нравится клиентам.

Раз некоторые крупные игроки уходят с российского юридического рынка, значит, ваша доля на нем должна расти? Вы или независимые компании оценивали ее размер?

Если брать Северо-Запад России, то среди российских и международных юридических фирм, по данным «Делового Петербурга», мы в числе лидеров. Но в зависимости от видов практики наши доли рынка складываются по-разному. Если взять интеллектуальную собственность и информационные технологии, то на Северо-Западе, по моим оценкам, наша доля одна из самых больших. В остальных практиках не берусь давать оценки.

Рынок балансирует между стагнацией и спадом. Как в этих условиях чувствует себя ваша компания?

Любая экономическая ситуация определяет требования к составу внешних консалтинговых услуг. Если взять юридические услуги в период, когда в стране все благополучно, тогда наши проекты касаются сделок купли-продажи, инвестирования и других подобных тем. Когда же экономическая ситуация ухудшается, увеличивается число конфликтов и возникают вопросы судебного порядка, вопросы в сфере трудового и налогового права. Иными словами, когда на рынке начинают сильно толкаться локтями и использовать недобросовестную конкуренцию, акценты должны смещаться. Получается, чем шире спектр предоставляемых услуг, чем длиннее скамейка юристов и практик у компании, тем сильнее можно себя обезопасить в условиях изменяющейся экономики. Смещение акцентов на другие практики может позволить себе только крупная юридическая компания, необязательно международная, и она из-за этого имеет преимущество перед нишевыми игроками.

На какие практики в России вы делаете акценты в сложной экономической ситуации?

На судебную и антимонопольную практику, на налоговую практику. Мы также акцентируем свое внимание и на других хорошо себя чувствующих отраслях. В сложной экономической ситуации отрасль информационных технологий – телеком, Интернет и медиа – развивается. Поскольку у нас высокий уровень специализации в этой сфере, естественно, мы не можем оставлять ее без нашего внимания.

Какие преимущества за последние два года получили российские юридические фирмы? Насколько сложнее стало работать?

Изменение курса валют, общая экономия в государстве и объективное социально-психологическое восприятие мировых геополитических процессов – это те факторы, которые пошли в плюс для российских юридических фирм. С другой стороны, международный юридический бизнес неоднороден: есть фирмы иностранные, которые имеют здесь локальное присутствие либо не имеют такового, а есть международные фирмы с российской историей, как, например, наша компания, которая в июне будет праздновать 25-летие на российском рынке. Экономически и по ресурсам мы находимся в такой же позиции, как и любая другая крупная российская юридическая фирма (кстати, у меня в штате нет ни одного иностранца). Здесь важно, насколько юридический бизнес в состоянии продемонстрировать не только квалификацию каждого отдельного специалиста, но и высокую культуру и организацию самого бизнеса. Если у тебя сильная команда и налажены механизмы по управлению ею, если хорошо осуществляется взаимодействие с другими практиками в офисе, в этом случае внешние экономические обстоятельства, если они предсказуемы и не являются провалом в пропасть, все равно не сильно повлияют на бизнес.

Вы оцениваете команду своей практики как сильную?

Да, у меня действительно сильная команда, состоящая из пяти советников и пяти юристов – все они блестящие специалисты. Чем интересен консалтинг? Ты работаешь на очень сложных и разнообразных проектах, а разнообразие задач расширяет кругозор и усиливает интерес к профессии. С другой стороны – это психологический стресс, перезагрузка. И самое главное – ты можешь быть блестящим специалистом, но ты зависишь от рынка, ты должен постоянно себя продавать и доказывать, в отличие от других сфер деятельности, свое право на существование.